Виктория Шваб - Темный оттенок магии

Лайлу не интересовали сами вещи, просто воровство давало ей свободу. Конечно, слабое оправдание, но уж лучше быть воровкой, чем оказаться в тюрьме или богадельне. Девушка провела большим пальцем в перчатке по стеклянному циферблату.

– Не подскажете, который час? – раздался мужской голос у нее за спиной.

Лайла подняла голову: это был констебль.

Она поднесла руку к цилиндру, украденному у задремавшего кучера неделю назад, надеясь, что констебль не распознает в этом жесте желание прикрыть лицо, а примет его за простое приветствие.

– Половина десятого, – пробормотала она низким голосом и засунула часы в жилетный карман. Она сделала это очень аккуратно, чтобы плащ не распахнулся и констебль не увидел целого ассортимента оружия под ним. Лайла была высокая и худая, с мальчишеской фигурой. В мужской одежде издали ее легко было принять за юношу. Но вблизи, конечно, все становилось ясно.

Лайла знала, что надо уходить, пока не поздно, и все же, когда констебль с досадой взглянул на свою погасшую трубку, порылся в карманах, но спичек не нашел, она неожиданно для себя подняла с земли щепку. Поставив одну ногу на цоколь фонарного столба, Лайла ловко подтянулась, чтобы зажечь палочку от огня. Свет фонаря лег на ее лицо. В груди приятно затрепетало от близкой опасности, и Лайла в который раз задумалась, что же с ней не так. Бэррон тоже всегда говорил, что она сама нарывается, но Бэррон такой зануда.

– Ищешь неприятности, – ворчал он. – И не успокоишься, пока не найдешь.

– Неприятности сами нас ищут, – возражала она. – Лучше уж найти их первой.

– Почему тебе так не терпится умереть?

– Наоборот, я обожаю жизнь.

Лайла спустилась, и ее лицо вновь оказалось в тени, как только она передала констеблю горящую щепку. Тот буркнул «спасибо», раскурил трубку, пыхнул пару раз и собирался уже уйти, но замешкался. У Лайлы екнуло сердце, когда он посмотрел на нее повнимательнее.

– Вам следует быть осторожнее, сэр, – наконец сказал он. – Не ходите ночью один по улице, а не то могут обчистить карманы.

– Грабители? – спросила Лайла, стараясь говорить низким голосом. – Неужели здесь, в Итоне?

– Вот именно.

Констебль кивнул и достал из кармана плаща сложенный вчетверо лист бумаги. Лайла протянула руку и взяла его, хотя сразу же поняла, что это портрет разыскиваемого преступника. Она уставилась на зарисовку, точнее, неясный набросок человека в полумаске и широкополой шляпе.

– Обчищает карманы, ограбил уже двух джентльменов и одну леди. Мы, конечно, были готовы к неприятностям, но только не в этом районе. Очень дерзкий мошенник.

Лайла подавила улыбку. Это была правда. Одно дело – промышлять по мелочовке на южном берегу, и совсем другое – красть серебро и золото из карет в Мейфэре. Большинство воров – болваны и околачиваются в трущобах. Бедняки всегда начеку, а вот богачи расхаживают с важным видом, не глядя по сторонам, уверенные, что им ничего не угрожает в приличном районе. Однако Лайла знала, что приличных районов не бывает. Есть районы выгодные и бесполезные, и ей хватало ума, чтобы отличать одни от других.

Она вернула листовку констеблю, чуть приподняла цилиндр, прощаясь, и проговорила:

– Хорошо, буду начеку.

– Это правильно, – похвалил констебль. – Сейчас ведь не то, что раньше. Эх, все меняется…

Он побрел прочь, попыхивая трубкой и бормоча «куда катится мир» или что-то в этом духе, она не разобрала: кровь стучала у нее в ушах слишком громко.

Едва он скрылся из виду, Лайла облегченно вздохнула и прислонилась к фонарному столбу. Голова кружилась от счастья. Девушка сняла цилиндр, посмотрела на маску и широкополую шляпу, засунутые внутрь, и мысленно улыбнулась. Затем она снова надела цилиндр, оттолкнулась от столба и направилась к докам, насвистывая на ходу.

Корабль «Морской царь» был далеко не таким величественным, как его название.

Его краску разъела соль, деревянный корпус кое-где прогнил наполовину, а в других местах – полностью. Казалось, посудина вот-вот медленно уйдет под воду.

Вероятно, корабль еще держался на плаву только благодаря тому, что стоял, привалившись к причалу, состояние которого было немногим лучше. Лайла представляла, как однажды и судно, и причал одновременно погрузятся в мутную воду Темзы.

Пауэлл уверял, что «Морской царь» в отличной форме, и божился, что судно хоть сейчас может выйти в открытое море. Но Лайла прекрасно видела, что старая развалина едва не рассыпается даже от легкого покачивания на волнах в порту.