Тереза Тур - Пламя мести

Слезы текли беззвучно, а в легких просто не осталось воздуха от судорог, вызванных рыданиями. И от этого беззвучного плача стало жутко и страшно. Я зачем-то вспомнила мальчишек — холод сковал позвоночник, перехватило дыхание и захотелось немедленно вернуться и узнать, где все: мама, отец, мальчишки, Ричард…

— Его найдут, — уверенно и сурово сказала Джулиана, — найдут и убьют.

Женщина отрицательно покачала головой:

— Кто ж искать-то будет? Кому мы нужны?

Тут наследник отмер и решительно направился вперед.

— Я обещаю вам, что виновник будет найден, — склонил он голову перед женщиной…

— Она ведь платья синие никогда не носила… Их же вообще никто не носит…

Похоже, женщина так и не поняла, что перед ней появился еще кто-то. А я… Я позвала Ирвина. Вот с ним у меня получалось связаться всегда. Целитель появился и прогнал нас.

— Вас к этой несчастной зачем понесло? — строго спросил у подавленной Джулианы наследник.

Тут Ирвин посмотрел на нас недовольно — и нам сразу захотелось испариться. Мы, не сговариваясь, зашагали по дороге. Шли довольно долго, в полной тишине — каждый думал о своем. Наконец мы дошли до реки, разрезающей город надвое. Она величественно и неторопливо текла из вчера в завтра, смывая все: и скорбь, и радость. Первой молчание нарушила Джулиана:

— Я дала себе слово. Если соберусь писать о чем-то, то всегда буду проверять информацию. Лично. Всегда.

Девушка смотрела на воду, крепко обняв себя за плечи, вцепившись пальцами чуть выше локтя так, что побелели костяшки. Ветер с реки развевал вьющиеся, длинные, неухоженные волосы, трепал подол серого шерстяного платья, которое было ей велико — линия плеча на рукавах съехала, и они почти полностью закрывали кисть. Удивительно, как ей удавалось в таком виде быть совершенно неотразимой! Она была прекрасна: огромные зеленые глаза на бледном лице, медный отлив волос, будто нарисованные брови, длинные пушистые ресницы и маленькая трогательная родинка над верхней губой слева.

Я залюбовалась Джулианой, забыв обо всем, — но тут увидела выражение лица Брэндона и вмиг спустилась с небес на землю. Я говорила, что залюбовалась Джулианой? Можете себе представить, что было с несчастным принцем…

— Зачем вы сбежали? — Брэндон нашел в себе силы очнуться.

— Ничего я не сбегала, — огрызнулась девушка. — Я отправилась работать. Если, конечно, вам известно значение этого слова.

— Не ругайтесь, — попросила я. — Не надо.

И они, разом кивнув, замолчали.

Когда мы оказались дома, Джон доложил, что миледи Журавлева еще не появлялась, зато нас почтил своим визитом его величество император Тигверд.

— Покормить мы его покормили, — успел шепнуть бывший солдат, — но…

— Я желаю побеседовать со всеми троими, — недовольно процедил Фредерик, появляясь в холле. — В кабинете Ричарда.

Брэндон выглядел раздосадованным, Джулиана испуганной. А мне было любопытно: что стоит за этим выступлением? Тревога за то, что нас понесло куда-то не туда — да еще и без охраны? Или же тревога, что наследнику понравилась совсем уж неподходящая девушка?

— Итак. — Император решительно уселся за огромный стол Ричарда. Мы трое остались стоять, как двоечники на приеме у строгого директора. — Когда я отправлял Брэндона вам помочь, Вероника, я и не думал, что все зайдет так далеко.

Я посмотрела на императора с изумлением. Наследник, конечно же, промолчать не мог и съязвил:

— Конечно же… Я же вышел из покоев во дворце — и хоть кого-то увидел, кроме стен.

— Миледи Вероника, — проигнорировал высказывание Брэндона отец. — Я требую, чтобы вы навели порядок среди ваших подопечных!

Я вздохнула, но промолчала, надеясь, что сейчас император проворчится и уймется. Ага. Сейчас.

— Я требую, чтобы вы оградили наследника от общения с теми людьми, — и Фредерик злобно уставился на Джулиану, — что не подходят ему по положению!

Кивнула. И нежно попросила, пытаясь не начать фразу со слова «дети»:

— Вы позволите нам поговорить с его величеством наедине?

Молодые люди поклонились и вышли. Не дожидаясь согласия императора.

Фредерик хранил гордо-злобное молчание. Я дождалась, пока закроется дверь, дошла до ближайшего кресла и уселась.

— Чем больше вы будете давить, тем сильнее будет сопротивление, — сказала я ему.

Недовольное молчание в ответ.

— А будете обижать девушку, да еще и несправедливо, будет у вас семейный бунт.

Опять молчание.