Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

- Ты впал в ересь еще задолго до того, как перестал быть человеком! – Прорычала она и подняла меч.

Гротеск оскалил пасть, словно слова канонисы сумели прорваться через потоки боли и донести смысл. Из его рта вытекал жгучий яд, постепенно сжигая губы и обнажая белую кость черепа. Вормасу удалось заставить сражаться того, кто уже не должен был жить, но не только гротеск шел вперед благодаря боли.

Этот бой будет последним. Чудовище перед девушкой свирепо зарычало и пучок аугметических плетей вырвался из тела Малка. Гротеск все свое внимание обратил на канонису. Химеры за спиной Ристелл, вероятно, обглодали Кэтрол до костей и теперь желали ее плоти.

В такие минуты уже не ждешь чуда, не молишь о спасении. Словно пилот, уже почти коснувшийся земли, отпускает штурвал, зная, что корабль окончил свой путь.

Дальше тело ведут лишь инстинкты и уроки жизни.

Блондин шел в бой свирепо, именно так как надлежало чудовищу, не имевшему в прошлой жизни боевого опыта, но теперь не было гомункула, который сдерживал бы его, а именно этот фактор позволил Ристелл выжить в прошлой битве с гротеском.

Как и прежде, первыми к девушке бросились плети, опережая более медлительного гротеска. Это было ожидаемо и давало шанс избежать мгновенной смерти. Блондин не был воином и гораздо больше полагался на помощь искусственного оружия.

«Бывают воины, которые так искусно владеют оружием, словно ты сражаешься не с одним а с дюжиной». «И как их можно одолеть?». «Сражайся с ним как с дюжиной, Ристелл, не воспринимая как единое целое».

Возможно в тот день, когда Кхан преподал ей этот урок, он имел в виду искусных мечников или простых воинов, но Ристелл решила опробовать его совет в бою с гротеском. Да им не управлял гомункул и это развязывало его многочисленные руки, но это и уменьшало количество врагов канонисы.

Составляя одно целое, гротеск и его аугметические плети, были двумя мыслящими существами и сейчас Ристелл сосредоточилась на более стремительных и сообразительных плетях.

Короткий отдых и помощь Кэтрол вернули в тело некоторые силы и в этот раз первая кровь была за канониссой. Одна из плетей лишилась зазубренного наконечника и едва замедлила свою прыть, как еще пара сегментов была отсечена цепным мечем.

Блондина эта рана лишь еще больше разозлила и теперь его громадная туша молниеносно сократила дистанцию и вперед вместе с тремя оставшимися плетьми вырвались массивные руки с острыми клинками, вырывавшимися прямо из ладоней.

Удар был столь же предсказуем, сколь и стремителен. Все же не смотря на адреналин в крови и желание жить, Ристелл не могла отрицать очевидного – у нее есть не больше нескольких минут, до того, как в бой вступят химеры. Невольно она пожалела, что рядом нет Вормаса, тщеславие и самоуверенность которого, могли дать ей шанс на победу.

Слезы отчаяния скользили по щекам, когда она уже скорее инстинктивно уворачивалась от неуклюжих выпадов гротеска. Она слышала хриплое дыхание Малка и легкий шелест камней под тяжелыми лапами хищников варпа. Мысленно канониса считала последние секунды своей жизни.

- Император, помоги!

Война близилась к концу, космодесант сумеет уничтожить остатки армии Агатана, но добраться до беглой наложницы они едва ли успеют. Она лишь песчинка которая пытается выбраться из черного моря эльдар. Какая ирония, в ее руке скрывался ключ от древнего артефакта, способного уничтожить мир, но пока об этом знает лишь она сама и для несведущего космодесанта она не представляет ценности, не стоит того, чтобы пробиваться к ней через толпы врагов и организовывать спасательную операцию. Она просто песчинка войны.

Плети рвались в бой и большую часть времени Ристелл старалась не попадаться на их пути. Довольно часто это приводило к столкновению с лапами гротеска, но его удары были размашистыми и оставляли время для того чтобы уклониться или парировать острые стальные шипы клинком меча. В который раз ее посетила мысль сдаться, но злобный блеск в глазах блондина словно в зеркале, будил ее праведный гнев. Она не желала чтобы его слова оказались правдой, не желала быть слабой рабыней.

После кружения по песку, в немыслимых прыжках и уклонениях, после пройденного пути, начатого еще в тот миг, когда маленькая девочка поддалась всеобъемлющему восхищению воительницами в белоснежной броне, повинуясь внезапному порыву отчаяния и ярости, Ристелл сдалась… Ноги дрожали от бесконечной усталости, руки едва удерживали меч, а глаза застилала слезная пелена. Кошмары не закончатся. Яд гомункула никогда не вытравиться из ее вен, ибо он проник гораздо дальше, в ее душу, в ее веру…, в ее мысли.