Вероника Иванова - Право учить. Работа над ошибками

– «Милорд» будет вполне достаточным.

Самым трудным было удержаться от насмешливого фырканья по пути на второй этаж. «Милорд»… Ох, как некоторые обожают себя возвышать где нужно и где не нужно! А с какой небрежностью это было произнесено… Он, наверняка, полагал, что выглядит и звучит по-королевски. Наивный. Как ребенок. Но гениальный ребенок, сомнений нет. И творение, оправленное в металл браслета, тоже гениальное, весьма похожее на своих дальних родственников – накров, снятых мной с тела молодого шадда и внебрачной дочери мэнсьера Вэлэссы, причем похожее не только почерком исполнения, но и назначением. Постановка блока в чуть более изысканном виде: влияние идет не по Кружеву крови, а по Кружеву разума. Стало быть, обеспечивается болевое воздействие, силу которого можно изменять по усмотрению мага. Можно надавить слегка, а можно и убить невыносимой болью… Впрочем, это не про меня: как только накр попробовал запустить «лапки» в мою плоть, на его пути преградой встал мой серебряный зверек, создав слой, в котором заклинание намертво увязло.

Ах, как хочется рухнуть на постель и забыться спокойным сном! И дело не в усталости, а… в легком разочаровании, всегда настигающем нас, когда основные приготовления сделаны и ты знаешь, что все события пройдут, как им и положено, остается лишь сидеть и смотреть. Беседа с некромантом не принесла почти ничего нового: о способе создания мертвой армии я уже знал, источник Силы – разумеется, похищенный принц, а управлять солдатами будут подобия разума. Единственная приятная неожиданность – известие о том, что убитая мной магичка входила в свиту труповода и мои самодеятельные поступки еще год назад уберегли мир, отложив уготованное ему завоевание… Нет, спать, спать и спать! Чтобы есть не хотелось.

Но осуществлению намерений помешало угрюмое и русоволосое обстоятельство, развалившееся на одном из двух сенников в комнате, предназначенной для сна.

Марек не спал, дожидаясь завершения разговора. Странно, что не подслушивал, но в любом случае подобное поведение неплохо говорит о парне. Он либо считает нечестным принимать участие в беседе тайком для всех прочих, либо догадывается о теме разговора, стало быть, достаточно умен, чтобы предположить его исход.

Я положил сумку и посох рядом с постелью, снятую куртку устроил на деревянном скелете какого-то предмета мебели, судя по всему, некогда бывшего креслом, и растянулся на приготовленном ложе.

Следующая пара минут прошла в совместном молчании, которое нарушил мой сосед по комнате:

– У меня цепкая память.

К чему сие замечание? Впрочем, раз предлагается беседа, побеседуем:

– Не сомневаюсь.

– И я не люблю прощать.

Ах вот он о чем! О шаловливой палочке, едва не лишившей его мужского достоинства.

– Не прощай.

Он приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть мое лицо:

– При случае я…

– Отомстишь? Пожалуйста. Не знаю, зачем этот разговор, но извиняться не буду. И вообще, ты начал первым, помнишь?

Марек с сопением вздохнул:

– Мне было велено.

Мне показалось, или в его голосе мелькнула растерянность? Не понимаю. Если слуге что-то приказывают делать, стоит ли сожалеть об исполнении чужой воли? На то он и слуга, чтобы быть продолжением господской длани. Но моего собеседника происходящее почти расстраивает… Странно. Однако не буду усугублять его печаль.

– А я и не в обиде. Но сдаваться не собирался, так что…

– Я бы тоже так сделал. Если бы умел, – добавил он с заметными нотками зависти.

– Могу научить.

– Правда?

– Правда.

Он вдоха четыре внимательно смотрел на меня, потом уверенно заявил:

– Врешь!

– Почему же? Я же не обещаю научить всему, что знаю.

– А!

Ну вот, теперь меня хотя бы принимают за расчетливого человека, а не за готового всем услужить идиота. Отрадно.

– Захочешь – скажешь.

Русоволосый не ответил, но спустя минуту поинтересовался:

– Он тебе тоже плел про деньги и власть?

Поскольку в голосе Марека звучало скорее утверждение, нежели вопрос, я не стал притворяться дурачком:

– С три короба.

– И ты поверил?

– Не нужно было?

Парень тяжело вздохнул:

– Кто знает… Может, все так и будет.

– Но сам ты не слишком веришь?

Он повернулся на бок, подпирая голову рукой.

– Да пока ни денег, ни прочего не видел, все больше скелеты трухлявые по косточкам собирал.

– И не страшно было?

– А чего их бояться? У меня папаня лекарем был при городской страже, так я покойников с детства насмотрелся, во всех видах. Мне бы, дураку, тоже лекарем заделаться, жил бы себе припеваючи, так нет же, славы захотелось.