Вероника Иванова - Право учить. Работа над ошибками

– Божий промысел?

Снова шучу и снова неудачно: изумрудные глаза сурово темнеют.

– Я вижу воплощение желания. Безумного, неосуществимого, нелепого, опасного и вместе с тем ставшего реальностью. Драконы владеют плотью мира, боги управляют волей населяющих его существ. Ты же… смешал все воедино.

– Ксо, это было совсем нетрудно!

Брови кузена придвинулись друг к другу еще плотнее, разрезая лоб острой складкой морщинки:

– Вот именно. Нетрудно.

– Ксо…

– И об этом скоро узнают. Хоть понимаешь, какие неприятности тебе грозят?

– Честно говоря, не задумывался. А разве грозят?

Ксаррон плавным движением стек с кровати и снова уселся на кресло, только теперь задействовал не спинку, а подлокотник.

– Кое-кто будет сильно недоволен.

– Можешь назвать имена?

– Сам узнаешь, если понадобится. Они не станут скрываться.

– Но в чем причина для недовольства?

– Ты так и не понял?

Честно признаюсь:

– Нет.

Кузен печально качает головой, но снисходит до объяснений:

– Как тебе удалось провести Обращение?

– Да я и не проводил… Просто объяснил, как надлежит действовать.

– Объяснил, как менять Кружева, как двигать Узлы, да? – Речь кузена прерывается коротким ехидным хмыканьем. – Не верю. Она не смогла бы понять. Значит, все происходило несколько иначе. Как?

Не вижу повода лукавить:

– Я показал ей Изнанку.

Гнетуще-молчаливая пауза заканчивается скорбным вопросом:

– И ты считаешь свои действия простыми ?

– Да. Потому что…

– Джер!

Окрик Ксаррона заставляет меня зябко вздрогнуть.

– Мало того, что мы не имеем права рассказывать кому-либо о существовании Изнанки, это еще и совершенно бессмысленно, потому что мы не можем никого брать туда с собой. Понимаешь? Не можем. Самое глубокое Единение не позволяет создать настолько крепкую связь.

Пожалуй. Переплетающиеся друг с другом сознания образуют узор, подобный кружевам инея. Одно неосторожное движение, и все старания рассыплются мерцающими крупинками. Ирм в самом деле не могла шагнуть в глубины мироздания. Но тогда…

– Э… Я не уверен, что брал ее именно с собой .

– Как же она смогла увидеть?

– Через меня. В моем взгляде… – На язык просится простое и ужасающе точное сравнение: – Как в зеркале.

Повисла тишина, нарушаемая только причмокиванием кошачьего языка, приводящего в порядок и без того прекрасную шерстяную шубку.

– Хочешь сказать, ты нырнул, отразил Изнанку в себе и вернулся, чтобы…

– Я не возвращался. Я все время и оставался на Изнанке.

Ксаррон на долгую минуту закрыл глаза.

– Ясно. Не рассказывай об этом больше никому, договорились?

В высказанной просьбе не слышалось и тени настойчивости, зато присутствовало доселе не связываемое мной с кузеном чувство. Страх. Но я никак не мог выбрать одну из двух причин, его породивших: либо Ксаррон опасается моих дальнейших безумств, либо… Не меньших глупостей со стороны Драконьих Домов.

– Как скажешь… Кстати! Что с Элроном? Он не пострадал?

Надо было спросить о состоянии второго кузена сразу, но когда меня накрыла ледяная лихорадка, я почти потерял сознание и почти не понимал, что происходит вокруг, а по возвращении ощущений никто не удосужился и парой слов поведать о прошедших мимо событиях, ссылаясь на то, что мне нужен покой.

– Нет. Твоими усилиями. И по-хорошему, следовало бы закатить тебе такую оплеуху, чтобы помнил всю жизнь!

Обиженно распахиваю глаза:

– За что?

– За беспечность. Это было не твое сражение, Джер. Кто-то поставил ловушку на моего брата, и Эл либо выпутался бы сам, либо… Погиб бы, но не допустил твоей гибели. Тебе не следовало вмешиваться.

– Но я же мог!

– Ты рисковал слишком многим.

На деле выходит, что особого риска не было. Собственно, мне вообще не угрожала гибель, но лишь потому что… Я не стал воевать с Пустотой. Не стал разрушать . Отказался от занятия, предначертанного мне еще до рождения. А ведь если бы испугался и вздумал начать боевые действия, погиб бы наверняка, уведя с собой за Порог еще пару-тройку живых душ и бессчетное количество драконьей плоти. Но в миг принятия решения разве мне думалось о спокойствии мира? Отнюдь.

– Знаешь, мне было как-то не по себе от мысли, что невеста потеряет жениха сразу после обручения!

– И тем не менее. Счастье одной влюбленной пары – ничтожная цена за благополучие всего рода.

Рассуждения Ксаррона по обыкновению звучали разумно и правильно. Я сам чувствовал нелепость своего поступка, но… Почему-то не жалел о содеянном. И совершенно не раскаивался!