Надежда Федотова: Куда они уходят

В какой-то момент – Ильин сам не понял, когда это произошло, – огненный цветок побледнел и начал принимать форму круглой серебряной монеты. Бьющий в лицо ветер неожиданно стих. Неподвижно зависнув в воздухе, Аркадий дернул ногой… и вдруг ни с того ни с сего грянулся наземь – почему-то спиной, хотя летел с уступа определенно вверх ногами!

В ушах загудело.

«Убился?» – с надеждой подумал медик и, моргнув, открыл глаза.

Его окутывала мягкая чернота теплой тропической ночи. Над головой висела полная луна. Вокруг толпились обеспокоенные люди. Судя по внешнему виду – индийцы…

– Ну Феликс… – слабо пробормотал мокрый как мышь Аркаша, загребая пальцами влажный прибрежный песок, и с трудом сел.

Окружающие радостно залопотали.

На этот раз все-таки это была Индия.

Только вирусолога это совсем не обрадовало… Не обращая внимания на товарищей из службы спасения, настойчиво пытающихся уложить «утопленника» на носилки, молодой человек поднялся на ноги, огляделся, вытер лицо рукой и спросил на языке Соединенного Королевства Великобритании:

– Кто-нибудь здесь говорит по-английски?

…Госпиталь буквально стоял на ушах. Еще бы – такой важный пациент, мало того – чуть ли не мировая знаменитость, звезда вирусологии… и вдруг пропал! Среди бела дня, когда кругом было полно народу, включая дежуривших у палаты сиделки-медсестры и двух охранников! Как такое могло произойти?!

К тому же новость просочилась в прессу.

Главный врач госпиталя заперся в своем кабинете и никого не принимал. Стоящие на большом столе телефоны накалились от нескончаемых звонков, факс утопал в куче бумаги, беспрестанно лезущей из его узкого механического рта… Напротив главного врача в кресле со стаканом виски в руках сидел российский консул. Он уже успел высказать собеседнику все, что думает по поводу конкретно его, госпиталя в целом и всей Индии в частности, утомился, охрип и сейчас, глотая «успокоительное», напряженно думал о том, что скажет утром министру здравоохранения. Сердце подсказывало, что думать бессмысленно – более чем вероятно, что его жалкие оправдания никто не станет даже слушать. Это же скандал! Причем международный…

По городу рыскали полицейские патрули. Фотография Ильина не сходила с экранов телевизоров. Дикторы всех центральных каналов обращались к населению с одной-единственной просьбой – если кто-нибудь видел этого молодого человека, будьте любезны, проявите сознательность и сообщите по указанным номерам телефонов…

Каково же было всеобщее изумление, когда без вести пропавший гражданин России сам явился в госпиталь под утро! Усталый, грязный, мокрый, с обожженным до волдырей лицом и одетый как артист погорелого театра… На вопросы отвечал коротко, где был и почему никого не предупредил об уходе, не признался даже коллегам, непререкаемым тоном велел убрать из палаты сиделку и «не доставать его всякой ерундой»… Потом попросил не помнящего себя от счастья консула обеспечить ему билеты домой – на первый же самолет в Россию, неважно, каким классом, и, немногословно извинившись перед бледным главврачом, прямо в сапогах, наплевав на больничные правила, улегся на опостылевшую койку. Выставив за дверь охранников, консула, коллег и наседающих журналистов.

Сон не шел. Аркадий заложил руки за голову и уставился в стену. Начинало светать. Розовый рассвет разливался по палате. Первые лучи восходящего солнца пробивались сквозь опущенные жалюзи. Вирусолог, помаявшись с час, встал и распахнул окно, подставив лицо прохладному, но уже несущему на своих крыльях дневную жару утреннему ветерку. Из окна открывался вид на обширный ухоженный парк госпиталя. Где-то выли сирены «скорой помощи», в коридоре за дверью не смолкал гул голосов…

– Господи, как вы все мне надоели… – тоскливо выдохнул молодой врач, бесцельно дергая шнурок жалюзи. – Как мне все это надоело…

Шнурок, не выдержав такого обращения, оборвался. Вместе с карнизом. На грохот, раздавшийся из палаты, заглянули встревоженные охранники, спросили, все ли в порядке. Аркаша не ответил.

Над звездчатыми кронами пальм поднималось солнце. Вирусолог смотрел на него не щурясь и… улыбался. Потому что теперь знал и верил: есть где-то там, за гранью жизни, Страна вечного счастья. И живет в тех райских кущах старый знакомый, дружище феникс по имени Феликс. И когда время его, Аркадия, выйдет и глаза навсегда закроются, он обязательно услышит рядом знакомое кудахтанье. Занудный птиц расправит свои крылья, прочтет напоследок хокку и – чем черт не шутит? – может быть, отнесет своего «лекаря» туда, где возвышаются на зеленых холмах старые замки, где лето длится пять месяцев в году и где – ему очень хотелось бы в это верить – его все-таки будут ждать жгучие черные глаза Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара… чтоб ее родственникам до старости икалось за такое «короткое» имечко!