Владимир Кучук - Навь Остров. Территория забытых богов

Когда въезжали в Дубравино, малиново-красный солнечный диск коснулся верхушек деревьев стоявшего стеной, почти сразу за огородами, леса. Проехав село, джип направился в Ушки, что б забросить чету Бубновых домой. На постой Платонов остался у них, а друзья вернулись к Василенко, предварительно договорившись, что утром заедут за Федором и Игорем.

За ужином Матвей и Алексей рассказали Григорию Семеновичу и Галине Николаевне о результатах своей поездки в райцентр.

— Интересно было бы познакомиться с этим Платоновым Младшим. Мне кажется, что эти ученые, зачастую — весьма забавные люди. Не от мира сего, я бы сказал.

— Ну, на Платонова это не похоже, — пожал плечами Алексей, — в смысле — что он, как вы говорите, не от мира сего. Да, любит свою работу, как и любой настоящий ученый, но, как говорится, без фанатизма.

— Да уж, на Паганеля Игорь мало смахивает, — подтвердил Матвей, — хотя странности у него тоже есть. Вы бы видели, какого размера у него рюкзак!

— Это точно, как раз под стать подзорной трубе того же Паганеля. — Засмеялся Алексей.

— И каковы планы у этого профессора?

— Прежде всего, в доме хочет покопаться. Говорит, что его дед не зря когда-то этим делом увлекся, потому что почувствовал — стоящее оно, не пустышка. А затем…. Затем Платонов решил отправиться на поиски Навь Острова.

— Ха! — Воскликнул Григорий Семенович. — Я же говорил — не от мира сего! Еще один большой, который в сказки верит!

— Ну, зачем ты так, Гришка! — Вступилась за ученого Галина Николаевна. — Какая-то чертовщина вокруг того места действительно творится, и давно! Люди зря говорить не будут! И про остров этот я с самого детства слышала, взрослые нет-нет, да упоминали. Не бывает дыма без огня, Гриша, не бывает!

Василенко только махнул рукой, уставившись в свою чашку с чаем.

После ужина друзья, как говорится — на сон грядущий, решили прогуляться по селу. Погода очень даже располагала к этому, несмотря на целые рои сильно докучающих комаров, от которых приходилось интенсивно отмахиваться березовыми ветками.

— Старик, — завел первым разговор Алексей, — по-честному — ты не боишься идти… к этому острову, будь он неладен?

— Хм. А ты?

— Мот, я первый спросил.

Какое-то время Матвей не отвечал, как будто тщательно обдумывал ответ. Даже остановился, задумчиво уставившись себе под ноги.

— Эй, дружище, ты чего? — Забеспокоился Звягинцев. — Ты чего завис?

— Да ничего. Ты знаешь, Лех, по правде… я, вообще-то, не трус, но…

— «Я боюсь»? — засмеялся Алексей.

— Да погоди ты ржать, конь педальный! — Вспылил Матвей. — Послушай! Еще совсем недавно я, хоть убей, не воспринимал всю эту мистическую катавасию вокруг хутора и дома всерьез! Даже встреча с «прекрасной» ночной незнакомкой и ее дальнейшие происки не умалили мысли о том, что это все чьи-то глупые шутки и розыгрыши. Наверное, ты будешь смеяться, но я подозревал в этом егеря.

— Да ты что?!

— Да, Лех. Сам посуди — Федор с самого детства чуть ли не постоянно проводил время на хуторе, был там как свой, почти родной. Все там знает, каждый уголок, каждый гвоздь. Этот дом стал для него родным! После беды с Макаровыми он всячески помогает матери своего лучшего друга, поддерживает хозяйство. И тут бац — наследники объявились!

— Ты хочешь сказать, что он сам рассчитывал получить хутор в наследство, да Мария Силантьевна не оправдала его надежд? Вот он специально и подстроил эту чертовщину, что бы отвадить конкурента? Слушай, прям «Собака Баскервилей — часть вторая» вырисовывается!

— Да нет же! Ты не правильно понял, Леха! Не нужен этот дом Федору как… как собственность, или — материальная ценность! Нет у него видов в этом смысле! Тут совсем другое. Пойми, с домом связаны самые лучшие годы детства Бубнова, самые его светлые воспоминания о том времени! Даже после смерти Макаровых он постоянно приходит в дом, поддерживает его в порядке, ухаживает. Но, я опять повторюсь, не из-за шкурных интересов! Это, если хочешь, святыня для него! А когда приехали мы…

— Погоди, я, кажется, понял. Его обуяла… ревность?!

— Да. Что-то в этом роде. Вот я и подумал, поначалу…. Теперь-то понимаю, что все это чушь. Просто Федора нужно понять.

— И простить?

— Чего? Да ну тебя, Звягинцев! Тебе бы все прикалываться! Просто получается так, что егерь тут совершенно не причем, и что все непонятки с этой мистикой так и остаются непонятками!

— Так поэтому ты и затеял этот разговор — «боишься — не боишься»?