Вероника Мелан - Уровень - Магия

Она мерзла, несмотря на палящее солнце, несмотря на накинутую на плечи толстовку.

Еще два желания — не прогадать бы…

Сидел у рюкзака ничего не подозревающий кот. Он останется здесь и не узнает об этом. Ведь Майкл будет его кормить? Ведь Уровень не даст умереть с голоду? Нет, не даст. Не должен. Она успокаивала себя и не могла успокоиться. Здесь водятся зверьки: грызуны, кролики, птицы. Как-то сервал выживал до этого? До ее прихода?

Кололось ощетинившимся ежом чувство вины.

— А можно спросить? Я знаю, это не по правилам, но, пожалуйста, ответьте мне, пожалуйста… Для сервала здесь найдется еда? Когда я уйду? Найдется? — прошептала хрипло и застыла, не надеясь на ответ.

Пилон молчал. Конечно же, молчал. Шумели кроны, покачивалась у рюкзака трава, топорщилась желтая в пятнышках шерсть.

Неспособная избавиться от кома в горле, Марика молчала тоже. Значит, придется попросить. Лучше попросить, чем уходить вот так, с заболевшей совестью.

«Найдется», — вдруг сжалилась свая, высветив перед глазами Марики буквы. Почему-то ответила, хотя, наверное, не должна была.

— Спасибо! Огромное спасибо!

С души свалился не просто камень — валун размером с гору на горизонте. Комок в горле уменьшился, стало легче дышать. Еще бы держали дрожащие ноги, не пытались бы, как развинтившиеся шурупы, разойтись в стороны. Марика кое-как собрала разбегающиеся мысли воедино и опустилась на корточки. Какое-то время смотрела на третье семечко, затем воткнула его попкой, толстым краешком в почву.

Подумала о Майкле. Поджала дрожащие губы и мысленно извинилась: «Прости, что не могу решать за тебя. Жаль, что не могу…»

Поднялась и, глядя в сторону, попросила:

— Хочу найти свою вторую половину, — перед глазами продолжало стоять знакомое лицо. Мягкая улыбка, темная щетина, всегда понимающий взгляд. Она предатель? Наверное, она предатель… На сердце легла тяжесть очередного булыжника. Как изменчива, однако, жизнь. Вновь, как никогда сильно, хотелось плакать. — Свою любовь, того человека, с которым буду счастлива. Взаимную любовь.

«Принято», — возникло в воздухе очередное слово-приговор. Совсем не воздушный шарик, не свеча на праздничном торте, но поворот в судьбе. Будет ли он хорошим? Она надеялась, что будет, — пусть это станет ясно и не сейчас.

Вот и все. Закрепившаяся за покинувшим Уровень Роном крылатая фраза.

Одно семечко. Одно. Некому ни отдать, ни подарить. И просить нечего — сколько Марика ни силилась, не видела правильных желаний. Потому что все, что могла бы упомянуть, будь то счастье, успех, головокружительная карьера, удачливость, неиссякаемый источник вдохновения, вечно хорошее настроение, лишало бы ее все того же — возможности развития. Потому что нет дороги на вершину горы без препятствий, потому что нет ценности в морских дарах, когда ты за ними не нырял, нет проку от мудрости, что не нашла интерпретации и осознания в твоей собственной голове.

И в неудачах есть хорошее, и в грусти есть красота, и в разбитых иногда коленях есть правильность — странная правильность, не всегда понятная, но очевидная, как есть тепло в стоптанных ботинках. В ставших родными дырявых носках. Не все должно быть новым и сияющим, не всему следует падать с неба…

Марика медленно опустилась и воткнула в землю четвертое семечко. Присыпала, постояла над ним, глядя на растущую вокруг травку, затем прихлопнула землю ладошкой.

— Пусть это семечко будет для тебя, пилон. Вот. Люди всегда просят, но редко дают взамен. Попроси для себя того, что хочешь. Вот мое желание.

Она тяжело поднялась, отряхнула руки о штаны, коротко кивнула в ответ на очередное «Принято» и, стараясь не думать, побрела к рюкзаку.

— Я не хотел вам мешать, не хотел отвлекать… поэтому ждал здесь.

Он пришел.

Слезы, те самые слезы, которых она так не хотела, жгли веки, мешали видеть мир ясным, размывали его очертания. Марика быстро смахнула их с ресниц и вытерла со щек ладошками.

Майкл ждал ее у самой двери, у светящегося прохода, ведущего наружу.

Пришел. Все-таки пришел, не забыл! Ей было невыразимо ценно это знать, ощущать.

Он стоял, одетый в серую водолазку и черные джинсы, с извечно висящей через плечо сумкой, стоял и, кажется, впервые, как и она, не знал, что сказать.

— У вас получилось.

— Да.

— Вы все загадали.

— На что хватило ума.

Он улыбнулся, его теплые глаза говорили: «Я знаю, ума у вас хватило на многое. На правильное, не сомневайтесь». Тихо и неестественно среди звуков природы — скрипа стволов, птичьего щебета и шелеста крон — гудела дверь портала, ее поверхность то и дело искажалась белыми волнами.