Вероника Мелан - Уровень - Магия

Почему она задает одни вопросы, когда хочет задать совсем другие? Почему не спросит о том, что волнует по-настоящему? Увидятся ли они вновь? Можно ли попасть на Магию во второй раз? Не оставит ли он свой номер телефона?

Нет, такое она не спросит; Марика знала об этом и отстраненно, приняв неизбежное, тосковала. Не спросит, и все, нет причин. У Майкла своя жизнь — каждодневный не совсем понятный ей труд в этом дивном месте, а она почти дошла до конца. Сегодня они сидят вместе — странники, чем-то привлеченные друг к другу, — а завтра станут незнакомцами. Ей выходить в дверь, ему ставить галочку «Выбыла с Магии». Так уже бывало с Роном, дедом, даже Тэрри: диалог, пусть даже не единственный, — не повод для знакомства. Она научилась.

— А я расстался с Анной, — вдруг ни с того ни с сего признался Майкл, и Марика резко повернулась в его сторону, впилась глазами в спокойный расслабленный профиль. Судорожно ощупала глазами сложенные без движения на коленях ладони, легкий наклон головы, безмятежный, устремленный вдаль взгляд.

К чему сказал, зачем? Что ответить?

Она против воли почувствовала радость — кто-то приоткрыл в душную камеру форточку, и потянуло сквозняком.

— Мне жаль, — выдавила наконец.

Прозвучало насквозь фальшиво.

Он все сидел, глядя на тлеющие янтарные угли, а вокруг, в просветах между принесенными к пруду листьями, светились клочки земли. Они были похожи на домики для фей и на вделанные в землю фонарики, освещающие вокруг себя траву; такие устанавливают в садах для красоты, или вокруг памятников, или у фонтанов для подсветки.

Красиво. Но он ни разу не попытался унести хоть один домой. Может, потому, что его дом находился здесь?

Она ушла, потому что он посоветовал. Сказал, спать в Золотом лесу не стоит — здесь наслоение граней, здесь снова можно провалиться в осознанный сон. Объяснил, что пойманная бабочка, которая растворилась у нее прямо в ладонях (сколько было обиды и удивления! Он каждый раз усмехался, вспоминая это), проявит себя позже. Не сейчас. Он не знает когда.

Марика успокоилась. Она ему верила.

А он отчего-то хотел ей предложить свою ладонь. Чтобы вести не позади, но рядом; чтобы держать, ощущать ту искру, тот пульс интереса и любопытства, что постоянно бился под ее кожей; чтобы просто идти вместе.

Как глупо.

Они говорили о многом и ни о чем.

Майкл изредка ворошил пытающиеся уснуть угли, снимал с них одеяло из корочки пепла, смотрел на вьющийся ровной спиралью — к вечеру ветер стих полностью — в потемневшее небо дымок и сам не знал, о чем именно думал.

О себе. О ней. О мире. О том, что будет скучать привыкший к человеку сервал. И о том, что из Марики получилась бы хорошая ученица.

Много чего, наверное, получилось бы.

Над головой застыли безымянными созвездиями — каждую ночь новыми, не обозначенными ни на одной карте, — далекие огоньки звезд.

На горизонте все отчетливее вспыхивали молнии. Клубились далекие тучи, все ощутимее пропитывался влагой воздух; скоро гроза дойдет и сюда, принесет с собой шквалистый ветер и тугие дождевые струи. Ночь превратится в потоп.

Пытаясь отыскать место посуше, Марика быстро шагала вперед. Была бы в лесу, уже остановилась бы под одним из раскидистых деревьев, рискуя шагнуть с утра из палатки прямо в лужи; но так как дорожка петляла посреди равнины, продолжала идти вперед, несмотря на сумерки.

— Куда же нам податься, Арви? Встать бы так, чтобы не промокнуть.

Слева начинались каменистые нагромождения и по мере продвижения становились все выше. Сервал, несмотря на то что тропинка здесь забирала правее и через сто метров ныряла в редкую чащу, бежал вдоль них.

— Ты куда, кот? — впотьмах она едва различала его рыжую шерсть. — Ты знаешь, куда идти? Мы ведь ушли с дороги.

Арви на несколько секунд остановился и повернул голову, принюхался — на горизонте блеснуло, долетел далекий, будто закашлялся небосвод, раскат грома — и снова затрусил вперед.

Грот они нашли как раз к тому времени, когда сверху обрушился ливень. Забираясь в него по бесформенным и враз промокшим булыжникам, Марика чувствовала, как рвет капюшон ветер, как бьют по щекам собственные волосы. Перед самым входом она едва не сорвалась — начала скользить вниз, зацепилась ладонями за холодный камень и подвернула ногу. Ойкнула, тихо выругалась.

А несколько минут спустя, поставив палатку, смотрела изнутри сухой пещерки на плотную ливневую завесу, что закрыла выход наружу, слушала шум льющейся воды и грозный, прокатывающийся по небу рокот. С коротким перерывом — лишь в несколько секунд — сверкали молнии.