Грегори Киз - Кровавый рыцарь

Энни с опаской прикоснулась к нему, и у нее слегка закружилась голова. Она почувствовала вкус соли и запах железа, и ей почудилось, что рука по локоть погрузилась в теплую жижу. Энни с ужасом поняла, что, хотя сердце незнакомца остановилось, жилка на его запястье еще бьется, правда, все тише и тише. Сколько пройдет времени, прежде чем он весь умрет? Покинула душа его тело или еще нет?

В монастыре Святой Цер про душу почти ничего не рассказывали, зато Энни многое узнала про устройство тела. Она присутствовала и даже помогала при нескольких вскрытиях и помнила – так ей, по крайней мере, казалось, – где расположены органы и где проходят жилы, несущие основные телесные жидкости. Так она узнала, что в теле человека нет отдельного сосуда, где хранится душа, но орган, который связывает душу с телом, находится в голове.

Вспомнив монастырь, Энни неожиданно почувствовала необъяснимое спокойствие и бесстрастную уверенность. Она протянула руку и зачем-то прикоснулась ко лбу трупа.

Тут же в кончиках ее пальцев возникло легкое покалывание, которое начало подниматься выше, к рукам, а затем охватило грудь. Когда оно добралось до шеи и головы, Энни охватила сонливость.

Тело стало каким-то отстраненным и мягким, и она едва расслышала тихий вскрик, сорвавшийся с собственных губ. Мир заполнил музыкальный гул, который почему-то никак не желал разрешиться в определенную мелодию.

Голова Энни запрокинулась назад, затем упала на грудь. Лишь огромным усилием принцессе удалось разлепить ресницы.

Все изменилось, но она никак не могла уловить в чем. Освещение было странным, и мир вокруг казался нереальным, хотя деревья и снег вроде бы оставались прежними.

Затем ее зрение сделалось резче, и она увидела, как на губах мертвеца пузырится темная вода, стекает ручейком, проложившим путь по его груди, струится дальше по снегу и через несколько ярдов соединяется с другим, более широким потоком.

Поле зрения расширилось, и глазам Энни предстали сотни таких ручейков и тысячи, десятки тысяч черных потоков, вливающихся в широкие реки, которые, в свою очередь, стремятся к водной глади, бескрайней и темной, точно море. Прямо у нее на глазах утекало прочь то, что осталось от этого человека, и, словно листья на волнах, мелькал образ маленькой черноволосой девочки… Запах пива… Вкус бекона… Лицо женщины, скорее демоническое, чем человеческое, пугающее, хотя сам страх уже почти забыт…

А потом незнакомец умер. Ручеек, струящийся с его губ, истончился до еле заметной струйки и иссяк. Но темные воды продолжали истекать из мира живых.

Тут Энни заметила, что за ней кто-то наблюдает, почувствовала взгляд из-за деревьев. В ней шевельнулся страх, и она неожиданно поняла, что не хочет знать, кто на нее смотрит. Образ женщины-демона снова встал перед ее внутренним взором. Лик этот был столь ужасен, что не верилось, как покойный мог видеть его воочию…

Может быть, там, за деревьями, стоит Мефитис, святая мертвых? Может быть, она явилась, чтобы забрать его? А возможно, и Энни вместе с ним…

Или это эстрига, одна из ведьм, которые, как считают вителлианцы, пожирают проклятые души? Или нечто вовсе невообразимое?

Чем бы оно ни было, это приближалось. Собрав все свое мужество, Энни заставила себя повернуть голову…

…и подавилась собственным криком. Нет, она не смогла ничего разглядеть толком, только череда образов промелькнула перед ней. Огромные рога, простершиеся до самого неба, тело, заслонившее собой деревья…

Черные воды мгновением раньше устремились к этому созданию, словно изголодавшиеся пиявки, вцепились в него сотнями когтей, и на месте каждого отвалившегося щупальца появлялось новое, а то и два.

Энни уже видела того, кто явился к ней теперь, – среди черных роз, в лесу терний.

Терновый король.

У него не было лица, только беспрестанно сменяющие друг друга видения. Поначалу среди них не было ничего знакомого Энни, только струящиеся испарения цвета, которые имели запах и вкус и которые можно было почувствовать на ощупь. Ужас Энни нарастал с каждым мгновением, однако она не могла отвести глаз… Ей казалось, что миллионы отравленных игл пронзили ее плоть, но кричать она тоже не могла.

И неожиданно Энни поняла сразу две вещи…

Она резко пришла в себя и обнаружила, что лежит лицом в луже крови, расплывшейся на груди мертвеца. Его тело стало совсем холодным. Впрочем, то же самое можно было сказать и о самой Энни.

Задыхаясь и борясь с тошнотой, она поднялась и отошла от тела. Руки и ноги замерзли так, что едва слушались. Она тряхнула головой, прогоняя остатки кошмара Черной Мэри. Сквозь тупое оцепенение Энни понимала, что нужно взять лошадь и отправиться назад по следам копыт, но сил на это не было совершенно. Да и снег повалил сильнее, так что скоро следы все равно заметет.