Елена Тебнёва - Тяжело в учении

— Благодарствую, обойдусь, — буркнула я, торопливо шагая вслед за Остромыслом.

Немного позже, пытаясь освоиться в Школе и постичь царящие здесь нравы и обычаи, я узнала, что таинственная Дверь является школьной легендой — и кошмаром отдельных личностей. От хранящей мудрость Двери еще никто не уходил: ни нуждающийся в новых знаниях, ни задолжавший книги, ни студент, ни преподаватель. Дверь, аки справедливое возмездие богов, настигала всех и каждого рано или поздно. Ее можно было повстречать на своем пути и утром, торопясь на завтрак, и ночью, едва шагнув за порог собственной (или чужой, не суть важно) комнаты. Но вовсе не чудесная Дверь страшила особо нерадивых студентов и, по слухам, некоторых мастеров, а то, что скрывалось за ней. Вернее, тот. Оно и понятно: строгий, нетерпимый к малейшим проявлениям студенческого разгильдяйства книжный вселял почти суеверный ужас в юные и не очень сердца, особенно в те, обладатели коих жаждали взять от лучших лет жизни все, исключая знания, и в те, в которых не водилось пиетета к книгам. Впрочем, последнее исправлялось быстро и надежно: всего одна встреча с Дверью и ее бессменным хранителем прививала достойное подражания уважение ко всему хотя бы отдаленно напоминающему книгу.

Мне невероятно повезло, что в тот памятный вечер по моей вине не пострадало ни одной книги, ибо иметь во врагах книжного, насколько я поняла из чужого печального опыта, то еще удовольствие.

За время, проведенное мною сначала в преподавательской, а затем в Хранилище, окончательно стемнело. На иссиня-черном небе медленно, словно нехотя, загорались крохотные звездочки, в траве пели сверчки, где-то вдалеке переругивались птицы. Пахло ночной фиалкой. Наверное, на территории Школы разбиты клумбы… Не знаю, не заметила, хотя для того, чтобы попасть в жилой корпус, пришлось идти через двор. Как пояснил Остромысл, переходы между жилым и учебным корпусами имелись, но сейчас там шел ремонт, и поэтому их — во избежание различных неприятных ситуаций, в которые весьма охотно попадали неугомонные студенты, — пришлось временно закрыть.

Директор проводил меня до холла жилого корпуса, где сдал с рук на руки вихрастому пареньку, а затем, пожелав доброй ночи, удалился. Пока белобрысый тощий мальчишка примерно моего возраста искал по пухлому, изрядно потрепанному журналу, куда меня можно поселить, я с любопытством оглядывалась.

Довольно-таки просторный холл тонул в полумраке, который не спешили рассеивать висящие под потолком слабенькие магосветильники. Напротив входа, шагах в двадцати от него, начиналась широкая лестница; слева от двери расположилась объемная кадка с весьма странным растением, чьи мясистые темно-зеленые листья казались подозрительно плотоядными, справа же стоял добротный стол с множеством ящичков и полочек. Мальчишка, сверяясь с записями в журнале, на диво быстро нашел свободную комнату и ключ от нее, легко подхватил оставленные директором книги и добродушно кивнул, приглашая следовать за ним.

Ступеньки были высокими, блестящими и скользкими, приходилось соблюдать осторожность и держаться за перила, чтобы не скатиться вниз. Но паренька это не смущало — он шагал легко, прижимая к груди книги, и еще умудрялся оглядываться, проверяя, иду ли я следом. Я шла, невесело размышляя о том, что подобное «развлечение» ждет меня каждый день… На втором этаже лестница раздваивалась. «Девочки — направо, мальчики — налево», — хохотнул провожатый, назвавшийся Алтэком, и мы пошли в женское крыло.

Второй этаж, тринадцатая комната. Хорошее число. На иное и рассчитывать было бы глупо.

Вручив мне книги и посоветовав не опаздывать завтра на занятия, Алтэк ушел, а я осталась, разглядывая самую обычную дверь, отличающуюся от других только цифрой. Благодаря Алтэку я уже знала, что жить здесь буду не одна, и это обстоятельство меня, привыкшую к одиночеству, немало тревожило. Какая она, моя соседка? Смогу ли я ужиться с ней, если даже с сестрой так и не нашла взаимопонимания?

Я вздохнула, сердито тряхнула головой, заметив, что пальцы намертво вцепились в ремень сумки. Так дело не пойдет. Не к злобному монстру в логово попала. Вряд ли она окажется страшнее девиц, денно и нощно ошивающихся во дворце.

Немного успокоившись, я собралась с духом и, открыв-таки дверь, окинула взглядом комнату — маленькую, светлую, очень аккуратную и даже уютную, с длинным столом почти у входа, вместительным шкафом напротив стола и двумя кроватями у большого окна, спрятавшегося за весьма милыми занавесками — белыми в синий цветочек.