Уильям Ходжсон - Дом в Порубежье

Множества тщетно вглядывались в ту часть края, где, как было известно, я находился, но и Часовые Листки с самыми свежими новостями выходили четыре раза в час. К Концу Времен Человечество сделалось взрослым – более человечным. А я все шел вперед, напрягая все силы, гнал себя, одолевая мили пути и мрак, ничего не замечая вокруг из-за боли и безумного отчаяния; ведь Дева тихо умирала на моих руках.

Текли бесконечные часы, я понял, что увидел, что приблизился к Дороге, в том месте, где она поворачивает в сторону Долины Красного Пламени. Я был уже возле урочища, где Юноши сразились с Гигантами.

И я пересек Дорогу, с предельной яростью устремляя вперед свое тело. И воистину в тот миг, когда я появился на ней, меня сразу увидели великие миллионы. Эфир содрогнулся, смущенный бурей чувств, разразившейся в душах столь великого Множества; и о! случилось так, что именно в этот момент Ночной Край наконец проснулся и от Востока донесся негромкий и жуткий смешок, как если бы некая нечисть смеялась чему-то своему в дальней и мерзкой стране. Смешок этот несся над землей; сопровождаемый странными отголосками, он катился все дальше и дальше – в земли Запада, к Внешним Горам.

Сердце мое ощутило ледяное прикосновение, однако я ничего не боялся; зачем мне жизнь, если сил моих не хватит, чтобы спасти Мою Единственную. Тем не менее, я на мгновение остановился, чтобы снять нож с пояса Девы и обнажить Капсулу. Оказавшись перед лицом несомненной погибели, я должен был успеть даровать Наани чистую смерть и уж потом уйти самому, прибегнув к помощи капсулы.

Снова продолжив свой путь, я останавливался на каждом шестом часу, чтобы есть и пить, а потом шел вперед, словно машина, потому что приказал себе поступать так, дабы у меня хватило сил спасти Деву. Но поверьте – не шли мне в глотку эти таблетки.

И о! я шел и шел, а страна вокруг пробуждалась, и дух мой уловил знаки присутствия Великих Сил. Обеспокоились и чудовища, ощутившие чужака в пределах Ночного Края. Странный рев прокатывался над землей из одного края ночи к другому. А я шел вперед в великом смятении, но ни на шаг не отклонился от прямого пути к моему Могучему Дому.

Долина Красного Пламени скоро оказалась справа от меня, и туша Северо-восточного Стража глыбилась где-то слева, обращенная ко мне огромной Ослиной спиной. Истинно велика была сила Нежити, вечно внимала чему-то эта гора, а над ней в Вечном Мраке сияло голубое кольцо, бросавшее свет на чудовищные согбенные, поникшие плечи, казавшиеся двумя холмами. Но тварь сия обращала все свое внимание к Пирамиде, ибо я был слишком мал и слаб для подобного чудовища.

Тут кусты слева от меня зашевелились, из них восстало передо мной высокое и длинное создание, некое подобие человека, и бросилось на меня. Буря гнева овладела мной, и, не спуская с рук Деву, я метнулся вперед и распорол мерзкую гадину, наполовину прятавшуюся во тьме. И о! противник мой умер, и Дискос взревел, успокаивая мое сердце. И я продолжил свой путь с еще более жуткой прытью, покоряясь приказу бушевавшего сердца.

Долгий путь почти не сохранился в моей памяти, знаю лишь, что тьма выбрасывала мне навстречу все новую и новую мерзость, но твари сии погибали от моей руки. Отходившие в вечность часы по одному сливались во время, сотканное из безмолвного ужаса, гнева и отчаяния. Внутри меня словно горел огонь, гнавший меня вперед, я не знал усталости и радовался очередному чудовищу, получив возможность отвести душу; страх за жизнь Девы пожирал меня изнутри, у меня не хватало отваги приложить ухо к ее груди, а глаза мои обжигала какая-то едкая сухость.

Весь Ночной Край во всех пределах его оглашал чудовищный рев, к нему примешивались более близкие и страшные крики. Внезапно я услышал далекий топот и увидел человековидного Колосса, чья тяжелая поступь буквально сотрясала землю. Только случай избавил меня от встречи с ним, и Гигант со всей быстротой растворился в ночи.

Эфир, было вострепетавший от опасения за меня, немедленно наполнился радостным благодарением. Воистину дух мой и в этой тьме ведал, что миллионы сочувствуют мне всей душой, любовью и волей и поддерживают меня своей высокой мыслью. Тем не менее, их сочувствие было словно вода рядом с крепким вином моей любви и отчаяния, гнавшим меня вперед, помня об одной только Наани. Такова суть любви, способной превратить в храбреца даже самого слабого из мужей. И звучала Молитва в Ночи, миллионы взывали к Высшей Силе. И дух мой воистину слышал эти прошения, словно волной разбивавшиеся о подножие Вечности.