Василий Маханенко - Поиск

Лена уже открыто и счастливо рассмеялась в голос, а я лежал и наслаждался звуком ее смеха:

— Верно! Ты его еще мешком называл, пока не узнал, что это папин любимый свитер. По утрам в части было холодно. Вот видишь! Все будет хорошо, мы все вспомним. Вместе. А сейчас отдыхай. Я посижу с тобой.

Я с облегчением прикрыл глаза. Этот разговор меня вымотал. В этот раз засыпал уже спокойно. Просто появилось ощущение, что я падаю, но было не страшно. Вдруг резкий крик выдернул меня из дремы:

— Ярополк, проснись!

Глаза мгновенно открылись. Лена все так же сидела рядом и озабоченно хмурилась, глядя на мое лицо:

— Что? Тебе приснился кошмар? Неудивительно после такого…

— Мне показалось, что ты меня звала, — прошептал я.

— Нет, что ты. Я бы не решилась тебя тревожить. Ты только уснул, — возразила девушка.

Я снова попытался расслабиться и уснуть, но в голову лезли разные мысли. Если отец Лены из моей части, она должна знать, что с остальными.

— Лен, а еще кто-нибудь выжил? — она отрицательно покачала головой.

— Нет. Тело одного солдата и вовсе не нашли. Имя у него забавное.

Я вопросительно поднял бровь, не открывая глаз.

— Монстричелло, — почти сразу услышал ответ. — Чудное, вот и запомнилось.

Действительно чудное. Я промычал Лене в ответ, соглашаясь. Вроде и сам все видел своими глазами, но надежда теплилась. А вдруг? Мы замолчали, только Лена украдкой шмыгала носом, а я вспоминал ребят. Монстричелло, это же… И тут я снова отчетливо услышал «Ярополк, проснись!». Крик сбил меня с мысли. Я замер, и спросил у Лены:

— Ты ничего не слышала?

— Нет… — недоуменно произнесла девушка. — А должна была?

— Мне опять показалось, что кто-то кричит «Ярополк, проснись!» — может быть у меня слуховые галлюцинации?

— Не волнуйся, Ярополк. Это, наверное, тоже последствия… — я не успел дослушать фразу Лены до конца, как опять это пресловутое «Ярополк, проснись» взорвало мозг.

Ярополк! Лена следом за мной назвала меня Ярополком! Не данным мне при рождении именем!

В комнату вихрем влетел доктор:

— Срочно покиньте палату! Ему стало хуже!

Причиной такого поведения врача оказался мой пульс — он повысился с девяноста до двухсот ударов в минуту. Врач предположил, что это из-за нагрузки общения и вытолкал Лену, оставив меня одного. Однако, врач ошибся с причиной. Это была не нагрузка. Я вспомнил все, что произошло со мной после смерти на земле. И осознал, что нахожусь в Игре. Ибо в прошлой жизни не было Ярополка, как и Монстричелло. Существовали Сергей Лемешев и ефрейтор Голубов. Но Кукла этого знать не могла. Игра тщательно заботится о том, чтобы стереть у игрока все воспоминания из прошлого! Если бы я не был исследователем, то тоже забыл бы о своем прошлом.

— С возвращением! — Перед глазами появилась проекция простоватого парня в клетчатой рубахе. Полупрозрачный помощник Степан приветливо помахал рукой.

— Привет Степан! — вместе с визуализацией помощника вернулся и навык немого с ним общения. — Что происходит?

— Наконец-то! — от переизбытка эмоций подсознание начало разговаривать со мной на «ты». — Ярый, нужно срочно возвращаться обратно! Чем дольше ты находишься в ловушке сознания, тем труднее из нее потом выбраться!

— Понял. Как это сделать? — рассуждать о чем-то другом сейчас казалось лишним.

— Сначала нужно уничтожить привязку сознания, затем умереть самому, — безапелляционно отчеканил Степан. — Только так твой мозг вернется в Игру из ментальной ловушки. Ты умрешь в своем сознании, без перерождения. Если помедлишь — застрянешь в ней до тех пор, пока за тобой не придет хозяин сокровищницы. Либо пока не умрешь от истощения, но второе случится нескоро. Кристалл будет тебя кормить Энергией лет сто.

— Жесть. Что это значит, уничтожить привязку? — скептически спросил я.

— Сейчас тебя окружает все, что вызывало глубокие эмоции в прошлом. Подумай сам: семья, нападение Девира, кукла, отсутствие руки. Но сильнее всех тебя здесь держит семья, — договаривать Степан не стал. И так все понятно.

Сказать что я был в шоке, это ничего не сказать. Все вокруг было таким реальным, что я запутался, где явь, а где плод моего воображения. Еще кровожадное подсознание, больше походящее на маниакальную паранойю, чем на друга и советчика, вносило сумятицу.

— А вот сейчас было обидно, — тут же отреагировало мое подсознание с суицидальными наклонностями.

— Заткнись. Твоя эмоциональность не к месту, выключи обидчивость на время, — рявкнул я в ответ. — Предположим, ты прав. У меня два вопроса. Первый, откуда ты все это знаешь?