Василий Маханенко - Поиск

Исследование оставшейся доступной мне территории принесло очередное разочарование, больше еды не было. За периферией моих владений чувствовалось несколько потенциальных источников, но как же медленно они реагировали на мой зов, сопротивлялись, разжигая злость. Я метался у края, негодуя на их нерасторопность. Ну погодите, я покажу вам, как противиться! Ближе! Быстрее! Иначе голод убьет меня раньше. Накатило уныние, они слишком медленно приближались. Не желая умирать, я решил вернуться к «безразличию» и попробовать его. Приближение к этой вонючей эмоции давалось через сопротивление самому себе. Отвращение яростно боролось с растущим голодом, поедающим уже меня изнутри. Еще шаг, и меня накрыла волна умиротворения. Я даже рухнул на землю и подтянул все щупальца под себя. Голод и жажда больше не терзали меня, запах безразличия тоже куда-то улетучился, и я смог успокоиться. Покой. Радость. Сон. Оказывается, сон — это тоже удовольствие. На голову легла ладонь, и я окунулся в море счастья, словно после долгих скитаний я вернулся домой к любимым родителям. Изогнув шею, я поднял в голову, чтобы заглянуть в глаза тому, кого смело мог назвать «отцом». Того, кто меня создал.

— Спи, мой мальчик, — прозвучал родной голос и Легурия исчезла, уступая место в игровом мире паладину Ярополку. Воспоминания о смерти некромантов не вызвали ничего, кроме морального удовлетворения за хорошо проделанную работу. Я быстро пришел в себя, вскочил на ноги. Вокруг бушевал мощный вихрь Истинной Тьмы. Страшные тени то приближались ко мне, пытаясь напугать зубастым оскалом, то улетали прочь, так и не причинив мне никакого вреда. Причиной этому была защитная сфера неизвестного происхождения. Она легко отражала все темные молнии, раскаленную земляную лаву, разбивающуюся волнами о мой островок безмятежности. Ощупав купол изнутри, я не ощутил ничего кроме приятной прохлады стекла и небольшого магического покалывания.

Темнота и бушующие стихии затрудняли обзор, но мне удалось разглядел виновника творящейся вакханалии — руководил хаосом, как оркестром, громадный скелет с ксеноновыми фарами на месте пустых глазниц. Он удерживал в разведенных руках темный изогнутый посох, с наконечника которого били молнии в сторону еще одного участника. Соперник чудища игнорировал творящееся безумие и лобовую атаку, неумолимо сокращая расстояние между ними. Никакой интриги не было, этого игрока я узнал даже со спины. Сверкая огненным мечом, к скелету уверенно двигался Герхард ван Браст, глава паладинов Земли. Это он подарил мне защиту. Это он создал Легурию.

— Я ведь давал тебе шанс уйти, — сквозь гул вихря раздался спокойный голос паладина.

— Уйти? Я не крыса, чтобы бежать, — прохрипел голосом Фабио скелет и сделал попытку снова атаковать Герхарда, но тот лишь отмахнулся. Сила главы была огромной. Он легко блокировал некроманта на расстоянии. — Наше время пришло! Учитель возродился!

— Ты не крыса, Фабио. Ты глупец. Люмпен возродился, чтобы умереть окончательно. Его время истекло, а ты свое истратил сам.

Убедившись, что противопоставить Герхарду Фабио ничего не может, он попробовал убить себя, но Герхард пресек и это. С рук паладина сорвалось нечто, похожее на птицу, и некромант застыл восковой фигурой. Окружающий нас хаос мгновенно исчез, а вместе с ним и мой защитный купол.

— Ярополк, разберись с некромантами, — приказал Герхард, оценив обстановку. Рядом с холмом открылся портал, затем второй, третий и из них один за другим появились некроманты. — Долгуната поможет. На мага не рассчитывай, Девир и его ученик играют сами за себя.

— Девир играет за Бернарда, — поправил я Герхарда, на что тот только пожал плечами. Этот жест мог означать с одинаковой долей вероятности, как и удивление, так и скептицизм, или же вообще безразличие. Но я решил не рисковать с угадыванием, а просто поделиться информацией. В конце концов, глава не обязан отчитываться передо со мной: знал или не знал: — Бернард внутри поместья.

Снова скупая ответная реакция кивком головы, которую я принял за признательность. Рядом с главой открылся портал, из которого слишком медленно для военного положения выплыл седовласый жрец и жестом благословил окружающее пространство. Видимо, собственное величие его волновало в первую очередь. Словно в назидание за неблагочестивые мысли, я упал на землю, корчась от ужасной боли. Последние часы лишили меня части мозга, раз вместо того, чтобы резво убегать от жреца Света, я предпочел думать о его величии. Идиот. Сквозь вату в ушах я услышал голос Герхарда: