Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4

— Здесь ещё осталось немного энергии, дорогая леди, похоже, это вам не повредит. Мы займёмся этим немного позже.

Ой, божечки, да он еле на ногах держится, куда ж ему ещё и меня лечить? Самому бы кто помог. Я горестно вздыхаю и бреду в свою тихую заводь… на кухню, короче.

— Ян, есть у нас мёд или малиновое варенье?

Тот, закинув посудное полотенце на крючок, обозревает полки с бакалеей.

— Не. Кончилось всё. Нужно? Пойду к соседям загляну.

Он уходит, как мне кажется, с облегчением, и только сейчас я вдруг понимаю, что всё утро Ян старается не встречаться со мной взглядом. Он по-прежнему доброжелателен и услужлив, но… как-то начал меня стесняться, что ли? Или я его? А что ты хочешь, Вань, шепчет внутренний голос, ежели его дядька сегодня на законном месте не ночевал — что ему думать? где ему было ночь коротать, дядьке, кроме как с тобой? Конечно, парень в растерянности: как ему теперь к тебе относиться? У тебя ж вроде статус малость изменился…

Да какой там статус, решительно обрываю сама себя. Всё, как было, так и осталось. Уезжать, конечно, будет тяжелее… да сделанного не воротишь. Однако прочь все эти мысли, чуждые квестам и будущим подвигам, они только расслабляют, к делу, Ваня. Забыла, зачем пришла?

Всем нам сейчас не помешал бы хороший травяной чаёк: витаминный, бодрящий и обязательно с мёдом, чтобы прогреться. Посмотрим, что тут у нас в застеклённом шкафчике. На верхних-то полочках — жестянки с разными чаями, это я уже знаю, а вот средние и нижние заставлены мешочками с подозрительно душистым и шуршащим содержимым. Раньше было недосуг, а сейчас самое время устроить ревизию.

Так, это у нас противовоспалительное и антисептическое — зверобой, календула, девясил, возьмём их на случай, если сэр подхватил инфекцию. А вот тут в мешочке — сушёный клевер, хорош для повышения иммунитета, берём и его. Добавим мяту, душицу, малиновый лист, липовый цвет, почек смородиновых… И откуда у Васюта столько добра? Не иначе, Гала расстаралась, те зелья, что не запакованы, а просто в пучки увязаны, живо напоминают мне о её печке-голландке с натянутой вдоль изразцовой стены бечевой, обвешанной душистыми вениками. Я сгребаю мешки с травами в охапку и волоку на рабочий стол. И замечаю притом, что до сих пор держу безымянный палец поджатым, чтобы паладиновское кольцо не соскользнуло. Э-э, с чего, собственно, я взяла, что оно велико? Сидит себе ни свободно, ни тесно, а как надо. Странно. Сэр, хоть и аристократ, и кисти у него довольно изящные, но пропорциональны росту и мужской конституции, ему это колечко и на мизинец не должно налезть… Пожав плечами, возвращаюсь к травкам.

Пожалуй, тут нужен заварочный чайник побольше нашего обычного: вот тот, что на стеллаже с посудой, на верхней полке. Ох уж эти мужчины, загоняют самые ходовые предметы на верхотуру, им-то с их ростом — никаких проблем, а мне хоть подпрыгивай. Без особых усилий волоку тяжеленную табуретку и, уже сполоснув кипятком добытый чайник, спохватываюсь: это — я, в таком чудно́м состоянии, сама справилась? И мебель двигаю, и по полкам скачу, умирающая?

Что-то там дорогой сэр говорил об остатках энергии в колечке?

Только успеваю заварить сбор кипятком и прикрыть чайник парой полотенец, как появляется Ян с горшочком мёда. Вместе собираем чайный стол.

— Ты как? — спрашивает Янек.

— Лучше. Ян, всё в порядке, слышишь? — У него вдруг краснеют уши, он, наконец, решается посмотреть на меня прямо. — Всё по-прежнему, и не бери ничего в голову. Я его у тебя не отнимаю, слышишь? Через несколько дней уеду — и всё у вас будет как раньше.

Он собирается что-то сказать, потом только кивает. Ну, вот и ладушки. Пойду ещё на крылечке постою, там подожду, пока мужчины приватную беседу закончат.

А снаружи-то славно, день уже вовсю разгорелся. Я разворачиваю ладони к небу. Теперь, когда мне заметно легче, можно включить воображение, чтобы уж использовать Васины советы в полную силу. Ведь если мои придуманные замочки на сердце оказались самыми что ни на есть настоящими, почему бы мне не вообразить ток этой самой пресловутой силы? Мысленно тяну носом воздух из небесной синевы, чистый, ядрёный, как после грозы, заставляю его вместе с кровью пройтись по телу раз, другой, третий… Руки-ноги ощутимо согреваются, но, что самое интересное — теплеет и кольцо! Жар от него расходится волнами, захлёстывая макушку, стекая на пятки… Вот теперь мне совсем хорошо!

Возвратившись на кухню, приоткрываю крышку заварочного чайника и вдыхаю целебный бодрящий аромат. Не всё вам одному лечить, сэр Майкл, мы ведь тоже могём кое-что маленько. Поддавшись старой привычке, оставшейся после одной из холодных зим, когда у нас в целом квартале полетело отопление почти на месяц, возлагаю ладони на крутые глазурованные бока. Кольцо печёт изнутри, чайник снаружи, ни толики тепла не пропадает.