Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4

— Ой, — говорит вдруг Сонька и неожиданно прыскает. — А у нас про старых людей говорят: смотрите, из него уж песок сыпется!

Николас невольно улыбается.

— Что-то в этом роде. Похоже. Только это не песок. Представь: энергия — тоже своего рода материя, но весьма тонкой структуры. Если прикидывать очень грубо, то можно сказать, что после неё по плотности идёт газ, потом — что?

— Вода, — подхватывает Машка. — Потом — твёрдое вещество… Камень? О, я поняла! Поэтому Риккина шкурка закаменела?

— Верно, заяц. Это как любая часть организма, что отторгнута: какое-то время она ещё сохраняет жизнеспособность. Так, палец, руку, ногу отрезанные ещё можно пришить, если есть соответствующие технологии, но при этом надо уложиться в промежуток времени, пока клетки живы. Так и шкурка кидрика: в ней около суток клетки жизнеспособны, а потом начинают разрушаться и окаменевать. Процесс необратимый, как в яйце, сваренном вкрутую, и чем больше освещение, тем быстрее проходит. Свет для них просто катализатор.

Мне снова хочется спросить, а где же последняя шкурка Рика? Но Николас продолжает, и я превращаюсь в слух.

— Вот и смотрите, что получается. Если со стариков, как у вас говорят, песок сыпется, то со старого Индрика каплями будет утекать энергетика. Утекать, просачиваться в породу, подхватываться местными водяными капиллярами и собираться в озере, и, как самый апофеоз — концентрироваться в водных испарениях, как раз под сводом пещерки, над озером. Вот я вас туда и послал, чтобы Рик перед возможным переносом родственной энергетикой подпитался. Кто ж знал, что нашему дуралею вздумается ещё и ванну принять? Тамошний Индрик, хоть и старый, а всё же самец, услыхал шум, принюхался — и почуял возможного конкурента. Ты, кстати, родственница, самшитовые листья в руках растирала, помнишь? Пока до пещеры дошла, сколько раз за пояс бралась? Рик ими и пропах. Должно быть, не понравился хозяину запах, вот он и полез выяснять, кто тут хозяйничает.

Дуралей пригибает башку ещё ниже.

— Ладно-ладно, — примирительно говорит Николас. — В конце концов, если бы не ты, нас бы здесь до сих пор не было. Молодчина. Хватанул сколько нужно, крылья нарастил, нас обоих сюда перекинул… Рик! Слышишь, парень, всё в порядке. Со старым энергозапасом ты бы нас не вытянул, а сейчас — смотри, и суток не прошло, как подрос.

— Да уж, — печально говорю. — Дети быстро растут. Кстати, а куда вы дели шкурку? Она уже преобразовалась? Было бы интересно посмотреть, какие там камушки!

— Где-то у зайцев, — небрежно отмахивается Николас. — Отдал им на приданое, в конце концов — у нас невесты растут.

— Ни-ик! — возмущённо в один голос подвывают девочки и закатывают глаза. — Что за глупости! Какое приданое?

— Ну, хорошо, просто подарил. Дальше слушать будете? Так и совпало, родственницы: Индрик почуял Рика, большого и брутального парня, вроде меня, и ринулся выгонять соперника вон. Хотя не представляю: неужели там были ещё и самки? Ради кого-то он полез на рожон или просто свой престиж поддержать? — Он на какое-то время впадает в задумчивость, я многозначительно подкашливаю. — Ах, да. В это же время, как я понимаю, вернулся озабоченный проводник, — тебя-то он потерял, но справедливо рассудил, что кроме последнего тоннеля деваться тебе некуда, и сеять панику не стал, вывел сперва группу, а затем по-тихому подошёл ко мне. Ну, так и я не промах: сказал, — схожу сам, полюбуюсь красотами, а заодно и тебя выведу. И вот представь: только я зашёл, ещё толком ничего не вижу, и тут ты где-то впереди выскакиваешь, и куда-то тебя вбок сносит…

Рикки довольно жмурится и льнёт к моей коленке. Вот кто дёрнул меня в сторону, уводя с пути разгневанного чудища! Кидрик был у меня на поясе — и ведь умудрился как-то сконцентрироваться и оттолкнуть, даже уронить, но я не в претензии. Родственник продолжает:

— Я только и сообразил, что зверь вот-вот выскочит: гул стоял — даже стены тряслись. А у меня в запасе одно заклинание — вспышка, я его держал наготове, на тот случай, если в пещере фонари погаснут, вот и жахнул со всей дури, сам чуть не ослеп. Только разглядел, что туша вылетела — и на свету каменеет, а разгон-то взят, и вот несётся эта сволочь… простите, зайцы… по инерции прямо на центральную колонну. И больше не вижу ничего, одно чую — сейчас рухнет всё, потому что опора сшиблена и громыхнуло — а помнишь, нас предупреждали, что даже кричать нельзя в Тигровой? Одно на другое и наложилось, я только и успел, что купол над собой раскрыть.