Ирина Матлак - Иссушение

— А почему не дать Феофану навестить жену в сопровождении стражей?

— Пусть скажет спасибо, что сразу не отправил его в Даарон, — отрезал лорд, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот разговор.

— Но ведь это несправедливо! — не хотела сдаваться Ника. — Почему его действия должны рассматриваться как измена короне? Он никого не убил и ничего не украл, а к иссушению прибег не ради себя, а ради жизни близкого человека!

Все-таки не сумев сдержаться, Грэм вышел из себя:

— То, что он качал энергию для жены, его не оправдывает! Иссушитель — это всего лишь экспериментальная разработка, и то, что его действия не имели трагических последствий, является большой удачей! Ты пытаешься защищать этого повара, но, видимо, не осознаешь, что по его вине могли погибнуть двое магов! — В следующее мгновение лорд усмирил эмоции и сбавил тон: — Это дело будет передано соответствующим службам, которые примут окончательное решение. И я не вижу никакого смысла обсуждать это сейчас, тем более с тобой.

Спорить дальше Ника не стала, хотя Грэм и не сумел убедить ее до конца. Заметив, что она несколько сникла, декан примирительно добавил:

— Поверь, я прекрасно знаю, что такое потеря близких. И даже где-то ему сочувствую. Но жалости на всех не хватит. Кому-то надо быть жестким и даже жестоким. Если проявишь слабость по отношению к одному, будешь поступать так и с остальными. А при моей должности это неприемлемо.

На последние фразы Ника не обратила внимания, зацепившись за первое предложение. В этот момент ей вспомнился разговор с Дрейком, когда тот сказал, что Грэму в своей жизни пришлось настрадаться.

Даже не надеясь получить ответ, она осторожно поинтересовалась:

— Вам доводилось кого-то терять?

Грэм безразлично пожал плечами.

— Дела давно минувших дней. И вряд ли эта тема является интересным предметом для обсуждения.

— Мне было бы интересно, — все так же осторожно произнесла Ника. — Но я не настаиваю.

Ника и сама не понимала, откуда вдруг в ней возникло это желание — знать о нем больше. Оно появилось давно, еще в тот момент, когда они возвращались из научного института и любовались сумеречным городским пейзажем. Раз за разом Ника замечала, что в Грэме есть то, что он никому не показывает и прячет глубоко внутри.

— Пора принимать нейтрализатор, — уклонился от ответа лорд. — Десять минут прошли.

Его нежеланию рассказывать о своем прошлом Ника ничуть не удивилась. С одного взгляда на Грэма становилось ясно, что это не тот человек, который будет показывать кому-то свою слабость. Она понимала, что, вероятно, когда-то ему довелось пережить нечто такое, о чем сейчас больно вспоминать, пусть он в этом никогда и не признается.

Час пролетел незаметно. Практически все это время они молчали, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Не обращая внимания на Никины возражения, Грэм упорно продолжал собственноручно давать ей противоядие, твердя при этом, что ей необходим полный покой. Хотя она возмущалась и чувствовала себя при этом неловко, глубоко в душе ей было приятно. Она уже и не помнила, когда в последний раз кто-то о ней так заботился.

В последние годы, когда Ника болела, ей даже некого было попросить сходить в аптеку за лекарствами, а уж о том, чтобы кто-то с нею сидел, и речи не шло. Друзья обычно были заняты на работе или на учебе, а мать пропадала в вечных командировках.

В момент, когда Ника выпила последнюю дозу нейтрализатора, из ванной комнаты донеслись какие-то странные звуки. Грэм с Никой синхронно посмотрели в ту сторону, и в эту же секунду звук повторился — кто-то громко и настойчиво скребся в дверь с той стороны.

— Барсик! — воскликнула Ника, внезапно вспомнив, что так и не выпустила бедное животное.

Она резко подскочила с кровати, но тут же была возвращена лордом Грэмом обратно.

— Тебе еще десять минут спокойно лежать! — недовольно произнес тот, сам идя к источнику шума.

Он открыл дверь, и из ванной тут же выскочил рыжий котяра, моментально бросившийся к Нике.

— Это и есть тот самый кот, за которого так радела наша леди? — спросил лорд, сопровождая Барсика заинтересованным взглядом.

Ника кивнула, а зверь в это время, подойдя к кровати, на которой она сидела, вновь ощетинился. Девушка перевела взгляд с Барсика на валяющийся рядом пельмень, а затем снова посмотрела на кота.

— Ты знал… — потрясенно выдохнула она, не в силах в это поверить. — Ты знал, что еда отравлена!