Ирина Матлак - Иссушение

На обыск кухни ушло не более получаса, и за это время элементаль со стражем исхитрились проверить каждый шкафчик и заглянуть в каждую из многочисленных баночек, стоящих на полках. При этом Рик проделывал манипуляции с такой ловкостью, что ни разу ничего не упало и не просыпалось. После его вмешательства кухонная утварь выглядела так, словно к ней и не притрагивались.

— Здесь все, — резюмировал лорд Грэм после того, как поиски не привели ни к каким результатам.

Старшему повару было велено взять ключи от своей комнаты и идти с ними. Мика же решили оставить под присмотром госпожи Лили, предупредив поваренка, чтобы он не покидал пределы кухни.

Пока пересекали столовую и поднимались по лестнице, Феофан по-прежнему казался невозмутимым, но как только они оказались на третьем этаже и стали приближаться к комнате, он заметно занервничал.

— И почему я снова не удивлен? — покачал головой Грэм, увидев у дверей Джолетту, которая подпирала стену и, судя по всему, стояла здесь уже долго.

Когда Феофан вставил ключ в замочную скважину, все заметили, что его рука нервно подрагивает. Студентки переглянулись, и Джолетта одними губами прошептала:

— Я же говорила…

Однако в душе Ники все еще жила призрачная надежда на то, что повар волнуется по какой-нибудь другой причине, хотя она и понимала, что вероятность подобного минимальна.

Комната, в которую они вошли, была небольшой и совершенно обычной. Две кровати, шкаф и письменный стол, на котором стоял букет из сухих осенних листьев — его, вероятно, принес Мик, который подолгу проводил время в саду, собирая то поздние цветы, то гербарии. Рядом с букетом, обрамленный в скромную деревянную рамку, стоял женский портрет, нарисованный простым карандашом. Здесь же находилось несколько книг и записных книжек, сложенных аккуратной стопочкой.

Когда Рик подошел к столу и принялся поочередно открывать ящички, Феофан даже не стал возражать. Ника думала, что он, по крайней мере, спросит о причине, по которой без спроса роются в его вещах, но повар молчал. Молчал он и тогда, когда страж открыл шкаф и принялся тщательно проверять каждую лежащую в нем вещь.

Чтобы хоть как-то отвлечься от происходящего, Ника принялась изучать обстановку. Из скучного интерьера выбивался только яркий осенний гербарий и стоящий рядом портрет, который и привлек ее внимание. На нем изображалась молодая привлекательная женщина с открытым взглядом и выразительными чертами лица. Уголки губ были слегка приподняты, и казалось, что женщина вот-вот улыбнется. Художник сумел тонко поймать настроение, неуловимую радость и блеск, которым искрились большие глаза. Мудрость соседствовала с легкостью и беззаботностью, и это сочетание невольно завораживало.

Внезапно Ника услышала позади себя какой-то странный звук — не то вздох, не то стон. Обернувшись, она увидела, что Феофан осел в кресло и обхватил голову руками.

— Я так больше не могу, — надрывно проговорил он, не поднимая взгляд от пола. — Под ковром. Возле левой кровати…

Ника даже не успела сообразить, что происходит, а Рик уже откидывал край вышеупомянутого ковра. В следующее мгновение в его руках оказался маленький железный коробок, мерцающий едва заметным фиолетовым светом.

— Я не хотел! Клянусь, не хотел… — раскачиваясь из стороны в сторону, простонал Феофан.

Взгляды всех присутствующих устремились на него в ожидании продолжения.

— Это вышло случайно… Томас, мастер… он мой давний знакомый. Когда-то мы дружили, потом его карьера пошла в гору, он устроился в научный институт. Что могло быть общего у талантливого ученого со мной, простым поваром? Столько времени прошло… а потом моя жена… моя милая Джейн заболела. — Его взгляд устремился на тот самый портрет, который только что изучала Ника. — Думали: ничего серьезного, но ей становилось все хуже. Она слабела на глазах, перестала вставать с кровати. Обращались к целителям, но без толку, лекарства не помогали… я просил помощи у всех, кого только знал. Пошел к Томасу… думал, одолжу у него денег на дорогой препарат, который рекомендовали лекари. Он вроде как посочувствовал, согласился помочь. Мы сидели в баре, и как-то случайно вышло, что речь зашла о магах. Разве это справедливо? — Повар поднял покрасневшие глаза на лорда Грэма. — Разве справедливо, что вам дается такая долгая жизнь? А мы, простые люди, мрем в самом расцвете сил?! Почему кому-то от рождения принадлежит дар, а кто-то заведомо обречен на скорую гибель?!