Геннадий Башунов - Не люди

– Лжёшь! – рявкнул Хасл, сжимая кулаки.

– Лгу, – кивнул рыбак, – но больше я ничего не расскажу. Если бы не Друг, никакого города не было бы. Наши деды должны были умереть, сгнить в чреве Серого Зверя, если бы Урмеру не спас их. То, что он делает с нами… если он считает, что это плата за жизнь, я готов её отдать. – Эзмел зло посмотрел на Хасла. – Твой отец едва нас всех не угробил. Ты, видимо, закончишь его дело. Яблоко от яблони.

– Говнюк! – порычал Хасл в спину уходящему рыбаку. – Готов заплатить? Почему же ты тогда подставил меня днём?

– Потому что был вправе, – бросил Эзмел через плечо и ушёл в темноту.

– Вправе… Этот закон установил Друг! По этому закону каждый из нас обречён на мучительную жизнь! И не менее мучительную смерть! Поэтому… Поэтому мы обязаны убить его!

В таверне воцарились гробовая тишина. Хасл оглядывал каждого, и каждый сдавался под его яростным взглядом.

В данный момент охотник злился по большей части на старого рыбака. Этот хитрожопый ублюдок вроде бы высказался за Друга, но в то же время помог настроить людей против него. Старику крышка, на ближайший Йоль или на следующий – неважно, а если Урмеру умрёт, у него будет шанс прожить дольше. И в то же время Эзмел боялся его гнева, как и все люди.

Чёрт возьми, его и самого обуревала смесь злости на Друга, разочарования и страха за будущее. Но для него назад пути нет. Хасл посмотрел на Велиона.

– Я помогу его пришить, – сказал могильщик, грохая кружкой о стол. Его рану уже перевязали. – В этом деле я когда-то был спецом. Вернее, почти стал спецом.

– Но так ведь нельзя… – тихо проговорила какая-то женщина. – Друг учит нас, обороняет от Серого Зверя…

– А убивать вдов можно? – закричал на неё Микке, младший охотник уже был пьян. – Можно травить нас жуткими упырями?

Завязался спор. Хасл не хотел его слушать. Он знал, что некоторые будут сопротивляться до конца, но его никто не сможет остановить. Особенно, если с ним будет Велион.

Охотник захотел выпить. Нет, скорее, напиться. Он поискал глазами Хоркле, но не нашёл. Хория ещё сидела у могильщика, едва не выложив свою грудь тому на локоть, и что-то у него спрашивала. Велион охотно отвечал ей, его лицо выражало какую-то странную смесь лёгкой брезгливости и сильного любопытства.

Хасл решил найти выпить самостоятельно. Он отправился в заднюю комнату, где хозяин таверны обычно хранил готовую на продажу выпивку. Здесь было темно, и охотник едва не свалился, запнувшись о какой-то мешок…

Это не мешок.

– Хоркле, это ты?

– Да… – исчезающим голосом ответил тот и продолжил беззвучно плакать.

Хасл сел рядом, думая, как успокоить старика… И в этот момент всё произошедшее за два дня свалилось на него. Слёзы нескончаемым и неконтролируемым потоком брызнули из его глаз. Это не было истерикой. Охотник чувствовал бесконечное горе и тяжелейшую утрату. Образ доброго и мудрого Друга окончательно ушёл из его жизни, оставив после себя только пустоту, которую невозможно заполнить слезами. Но Хасл плакал. В конце концов, он всего лишь человек.

Теперь жизнь станет совсем другой.

***

Странно, но в этот раз дикий приступ боли вернул ей разум.

Почему-то вспомнился её первый Йоль в Башне, которой Урмеру сейчас самодовольно присвоил своё имя. Тогда её, шестнадцатилетнюю дурочку, опоили, накачали наркотиками и растлили. Впрочем, как и всех новеньких дурочек. В тот день она впервые вкусила человеческой плоти, отвергая себя прежнюю. Убивая в себе всё человеческое. Ставя себя на другую, более высокую, ступень. По крайней мере, так ей тогда говорили.

С того дня она стала не человеком, но магом. И её разум оказался достаточно стоек, чтобы принять это, а не отвергнуть. Многие не справлялись, и у таких было всего два пути – безумие и смерть от рук учителей или самоубийство.

Их было двенадцать в день, когда ворота Башни закрылись за их спинами. И лишь трое увидели, как эти ворота отворяются. Сильгия, Урмеру, Шемех. Неразлучная троица, братство, если угодно. Они всегда были больше, чем просто друзьями, они поддерживали и любили друг друга, но при этом так и не стали любовниками.

«Урмеру… помоги мне…».

Он слышал. Слышал, но не отвечал.

Сильгия ползла, втыкая в мягкую мокрую землю локти, с трудом отталкиваясь ногами. Её правое бедро и бок превратились в месиво. Мясо, кровь, кости и лохмотья одежды смешались с грязью. Теперь она точно не похожа на человека… Даже если Сильгия когда-то и находилась ступенью выше, сейчас она лишь жалкая пародия на человеческое существо.