Геннадий Башунов - Не люди

– Где ты это взял?

– У пастухов, где же ещё?

– А мне в дорогу ничего не дали.

– Мне тоже, – усмехнулся Велион. – Я взял сам.

– Своровал? – поразился Хасл. – Это же… это…

– Плохо, да, – задумчиво отозвался могильщик. – Но я не собирался афишировать то, что собираюсь рвать отсюда когти по завершению дела. Мало ли кто захочет прихватить меня на обратной дороге, чтобы разузнать о содержимом моей сумки или кошеля. И знаешь, парень, от некоторых вещей из тех, которым вас обучил Урмеру, просто нельзя отказываться. Они помогут вам прожить в дальнейшем.

– Но ты…

Усмешка могильщика неожиданно стала злой.

– Ты думаешь, я здесь задержусь? Когда Урмеру отдаст концы и мы с тобой выберемся из могильника, я сделаю ручкой этому проклятому месту. Неужели считаешь, что я буду рисковать жизнью, оставаясь здесь? Меня здесь ненавидят. И я не хочу, чтобы вину за все ваши беды кто-нибудь решил свалить на чужака, при появлении которого и начались все проблемы. Если ты не планировал избавиться от присутствия пришлого могильщика как можно быстрее, ты идиот.

Охотник ничего не ответил, он усиленно жевал, поглядывая куда-то в сторону.

– Вижу, что планировал. Тогда, быть может, у тебя есть будущее как у лидера. – Велион хлопнул Хасла по плечу. – Не переживай. Я нашёл достаточно монет, чтобы дотянуть до весны, а у меня в запасе ещё целых два месяца для увеличения своего богатства. Если удастся кое-что выспросить у Урмеру перед тем, как он умрёт, это будет самой большой наградой за поход в Бергатт.

Хасл на пару секунд даже перестал жевать от удивления.

– О чём ты хочешь у него выспросить?

– Хочу узнать, что здесь происходило семьдесят лет назад.

Охотник какое-то время помолчал. А потом рассказал о видениях, посещавших его в последние дни. О молодой парочке фермеров, лодке с магами и живом городе.

– Возможно, во всём этом есть доля правды, – сказал Велион, выслушав истории. – В жизни ты точно ничего подобного не видел, так что, быть может, магия пробудила в тебе возможность заглядывать в прошлое. Говорят, такой дар изредка проявляется у не стихийных магов, но он не пользуется большой популярностью, ведь куда полезней предсказывать будущее. Но этого, насколько я знаю, не может никто. – Могильщик сунул в рот последний ломтик кислого яблока и скривился. – Ладно, пошли, нам ещё многое нужно сегодня сделать.

Они пустились в дорогу по могильнику. Велион продолжал отмерять дорогу широченными шагами, Хасл едва поспевал за ним. За следующие пару часов путники задержались лишь дважды. В первый раз могильщик несколько минут изучал завал, перегородивший улицу, а потом пошёл в обход. Во второй они едва не угодили в буквально сияющий от проклятий переулок, и Велион искал свободную дорогу. Всё это время он сосредоточенно молчал, да и у Хасла, если честно, не было никакого желания болтать.

На самом деле, чем дальше они продвигались в глубь Бергатта, тем менее мрачно выглядел город. Чёрные деревья, которые на окраине иногда росли непроходимыми чащами, практически перестали попадаться. Скелеты, конечно, никуда не исчезли – однажды они прошли через площадь, заваленную костями так плотно, что мостовой практически не было видно – но и их как будто бы стало сильно меньше. На домах, становящихся всё выше и красивей, местами ещё не облупилась краска, кое-где сохранились показавшиеся Хаслу волшебными разноцветные стеклянные витражи. А у одного из поместий, практически полностью заросшего одичавшими садовыми деревьями, охотник даже остановился, чтобы рассмотреть полтора десятка статуй, раскрашенных в весёлые цвета.

– Я в жизни ничего такого не видел, – сказал Хасл могильщику.

Тот в ответ хмуро хмыкнул. По крайней мере, ожившие призраки охотнику больше не мерещились, и он спокойно продолжал дорогу, лишь изредка покашливая. Даже рана на голове практически перестала напоминать о себе, настолько Хасл увлёкся разглядыванием диковинных вещей. В то же время он надеялся, что видит всё это в последний раз жизни, и нога его не ступит больше в Бергатт.

Башня становилась всё больше. В отличие от домов и статуй, на ней не было ни грамма краски, либо же кладка обгорела, где до пепельно-серого, где до тускло-чёрного цвета. В высоту башня достигала двух сотен футов, если не больше, и при этом чётко становилось понятно, что нескольких последних этажей не хватает.

В конце концов, ближе к вечеру от громады башни двух путников отделяла только площадь да щербатая стена, окружающая двор. Ворота сиротливо валялись посреди абсолютно пустого пространства, но могильщик встал на границе площади как вкопанный.