Виктория Авеярд: Шторм войны [litres]

Килорн всё понимает. И осторожно пытается сменить тему.

Я медленно поднимаю глаза на Сару, занятую делом. От нее приятно пахнет свежестью, как от чистого белья. Серые, как сталь, глаза сосредоточены на моей шее – она старательно убирает последние кровоподтеки.

– Сара, сколько у нас потерь? – спрашиваю я тихо.

Килорн неуютно ерзает в кресле рядом с постелью и покашливает. Ему-то уж точно не следует удивляться этому вопросу.

Сара ни на секунду не отрывается от работы.

– Не волнуйся, – отвечает целительница.

– Все живы, – быстро сообщает Килорн. – Фарли, Дэвидсон. Кэл.

Я и так это знала. Если бы кто-нибудь из них погиб, он бы не улыбался, и вокруг царил бы больший хаос. Нет, он прекрасно понимает, о чем я спрашиваю. О ком.

– Готово, – говорит Сара, полностью игнорируя мой вопрос. Она сдержанно улыбается и отходит от постели. – Теперь отдыхай. Тебе это нужно, Мэра Бэрроу.

Я наблюдаю, как она выходит из спальни, взметнув серебристым одеянием. В отличие от прочих целителей у Сары нет никакой формы. Наверное, ее прежняя одежда пришла в полную негодность после боя, когда она помогала стольким раненым. Дверь тихонько закрывается за ней, и воцаряется тяжелое молчание.

– Килорн, – наконец говорю я, осторожно тыча его пальцами.

Он с мукой на лице смотрит, как я приподнимаюсь на подушках. Устыдившись, переводит взгляд на мой залеченный бок. Хотя раны уже нет, Килорн мрачнеет.

– Ты чуть не истекла кровью насмерть, пока мы тебя нашли, – шепчет он, как будто об этом слишком страшно говорить в полный голос. – Мы не знали, сможешь ли ты… сможет ли Сара…

Его голос обрывается, полный знакомой боли.

Килорн чуть не погиб в Новом городе, у меня на глазах. Пожалуй, мы с ним в расчете. Сглотнув, я щупаю ребра, но под складками чистой рубашки нет ни следа раны. Очевидно, она оказалась серьезнее, чем я думала. Но это уже не важно.

– А… Мэйвен? – я едва могу произнести его имя.

Килорн удерживает мой взгляд, и выражение его лица не меняется. Мучительно тянутся секунды, а он молчит. Так долго, что я начинаю задумываться, какой ответ надеюсь получить. В каком будущем хочу жить.

Килорн начинает разглядывать мои руки, одеяло – что угодно, только не смотрит в глаза, – и я понимаю, что он имеет в виду. Он стискивает зубы, и на щеке у него вздрагивает мускул.

Что-то во мне ломается. Пружина наконец ослабла. Я вздыхаю и откидываюсь на спину, закрыв глаза. На меня накатывает буря чувств. Нужно лишь перетерпеть ее.

Мэйвен мертв.

Стыд и гордость. Скорбь и облегчение. Такое ощущение, что меня вот-вот стошнит. Но дурнота проходит, и, открыв глаза, я обнаруживаю, что все по-прежнему.

Килорн молча ждет. Когда это он научился терпению? Впрочем, Килорн сильно изменился за год. Раньше он был обычным рыбацким мальчишкой, простым парнем из Подпор, чье будущее простиралось максимум до завтра.

И я была такой же.

– Где труп?

– Не знаю, – говорит он, и я вижу, что он не врет.

Килорну нет смысла лгать.

Как и после гибели Элары, я захочу увидеть тело. Я должна убедиться, что с Мэйвеном покончено раз и навсегда. Но он пугает меня сильнее, чем мертвая Элара. Смерть – это зеркало, и, глядя на него, я боюсь увидеть себя. Или, еще хуже, мальчика, которому когда-то поверила.

– Кэл знает? – голос у меня обрывается, уступив приливу чувств.

Я прижимаю руку ко рту, пытаясь успокоиться. Не стану плакать о Мэйвене. Не стану.

Килорн просто наблюдает. Лучше бы он обнял меня, взял за руку, может быть, принес что-нибудь сладкое. Но он отстраняется и встает. Его взгляд полон такой жалости, что я вздрагиваю. Я не жду, что он поймет, и не хочу этого.

Как Сара, Килорн направляется к двери, и я внезапно ощущаю свое одиночество.

– Килорн… – протестую я, но он поворачивает ручку.

И в комнату входит кое-кто еще.

Кэл наполняет спальню теплом – как будто кто-то растопил камин. Сияющая алая броня сменилась простой одеждой. Черного и красного в ней нет ни лоскутка. Потому что это больше не его цвета.

Килорн выскальзывает из комнаты за спиной у Кэла, оставив нас одних.

Прежде чем я успеваю задуматься, слышал ли Кэл мой вопрос, он отвечает на него.

– Ты сделала то, что должна была, – говорит он, медленно опускаясь в кресло.

Но держится на расстоянии. Эти несколько сантиметров – зияющая пропасть.

Нетрудно понять, почему.

– Прости.

На глаза наворачиваются слезы, и Кэл расплывается передо мной. «Я лишила его брата».

Я убила тирана, палача. Злобное, искаженное, сломленное существо. Человека, который прикончил бы меня, если бы я ему не помешала. Убил бы всех, кто мне дорог. Мальчик, превращенный в чудовище. Мальчик, у которого не было ни шанса, ни надежды.