Татьяна Филатова - Бабки

Ягарья Павловна так по родному улыбнулась Анастасии.

– Жалко Таню мне, – сменила Настя тему.

– Все мы что-то теряем, – ответила Павловна. – Добрая она душа, другую животинку себе найдет, выходит, если потребуется. А если не животинку, так такого же Пашку, как и ты.

Настя улыбнулась. В детстве ей не хватало таких бесед, гувернантки их дать не могли. А мамы не было.

– Павловна, – спросила она слишком по-взрослому, – как думаешь, сколько война будет идти и чем закончится?

– Нашей победой. Тут даже и не гадай, тут сердцем чувствую. А вот когда… Это уже вопрос посложнее. Скажу так: половины всего срока еще не прошло… Но, Настя. Знаю я еще кое-что: я до нашей победы не доживу…

– Это ты наверняка знаешь? – спросила Настя, не став спорить с Ягарьей. Знала, что бессмысленно. Та утвердительно кивнула. – Доверяешь мне?

– Все, кроме тебя самой, – ответила Павловна. – Ты же знаешь, что, свяжись ты с Павлом, одному из вас не жить. Уж не знаю, кто такой злой рок нам, ведьмам, – она рассмеялась, – написал, но иначе не выходит. Сама решай, как тебе поступать, зная, что я на тебя ответственность возложить хочу не малую.

– Я…

– Не надо. Не говори ничего. Я же сказала – сама решай. Если выберешь бежать с ним, то, так уж и быть, поставлю Никитичну после себя. Против нее ничего сказать не могу, но ведь после Веры будет командовать Шура… А та девка вспыльчивая. И это во всех значениях этого слова. Так что, Анастасия Петровна, сама гляди, как быть…

В саду цвело. Обилие красоты предвещало обилие урожая. Но нынче не от одного урожая выживание усадьбы зависело. Знали все, кто жил в ней, что опасность еще не раз к ним нагрянет.

Настя все больше проводила времени с Павлом, Ягарья не противилась. Душа, ясное дело, болела, переживала за Настю, как за родную дочь. Но девушку от остальных в усадьбе, в том числе и от ее матери в свое время, от Ольги, отличала одна важная особенность: она уже научилась справляться и смиряться с потерями. Девушка росла без мамы, после потеряла отца, потеряла достаток, который он тяжким трудом зарабатывал для любимой дочери, потеряла кров. И, несмотря на все это, она нашла в себе силы расправить плечи, проехать через весь Советский Союз, чтобы обрести новый дом. Поэтому Ягарья верила и надеялась, что, когда придет время, Настя сможет отпустить и Павла.

«Все в жизни имеет свое предназначение, – учила баба Феня девочек, – каждый листик, упавший на землю, через время станет удобрением для новой травинки, которую съест скотина, чтобы дать нам молока. А мы уж в свою очередь живем, чтобы давать жизнь другим, или хотя бы, оберегать ее. А кому-то и отнимать приходиться. Но ничего не бывает просто так, само по себе. Каждая встреча несет в себе какую-то цель. Кто знает, может мы встретили на мгновение незнакомого человека, чтобы потом в одном из наших снов он нам приснился? Ведь нам снятся незнакомые люди, а откуда наш разум будет брать их образы, как не из когда-то случайно встречных прохожих? И уж куда больше на нашу жизнь влияют встречи и знакомства, которые длятся больше одного дня. Да, а вы что думали, что бабка может только бурчать на вас да траву горькую заваривать?»

Дети смеялись, дети любили Филипповну, а она любила их. Но уже месяц прошел, как земле сырой была она предана. Вместе с Васькой котом. Отпеты песнями бабскими. Оплаканы. Но не забыты.

Все в усадьбе видели, что Настя не просто ухаживает за раненым, что между ними происходит нечто большее, но никто не мог ее уличить в том. Война жизни отбирала, а им было даровано уединение от всех бед. Почти от всех.

Наступило лето. Фрицы снова позабыли, что в той стороне от них, где располагались дома, долгое время бывшие сокрытые от глаз людских, живут люди. В Гобики они вернули многих сельчан, заставляя жить их под своим руководством. В основном то были женщины, старики да дети. Что становилось с несогласными – знают все, о том повествовать – лишнее…

Мальчишки помогали управляться с хозяйством, женщины деревенские работали на огороде. Но у Ягарьи Павловны сердце сжималось все чаще и чаще.

Пришло время отпускать Павла.

– Поправился ты, Павлуша, – сказала ему Павловна, – не можно тебе далее у нас оставаться.

– Да знаю я, знаю, – покорно ответил парень.

– Ты по Насте не скучай. И к ней не возвращайся, коли Господь Бог убережет тебя дальше. Потому что, если вернешься, тогда уж точно быть беде. Слушай меня и не спорь. Я знаю, что говорю. Настя – девка сильная, воля у нее крепкая. Справится. Ну, поревет несколько ночей в подушку, а как без того? На то мы и бабы, нам реветь дозволено. Только Настя будет делать это в тайне ото всех. Если войну пройдешь и живым останешься, вспоминай ее. Вспоминай, но не ищи.