Дэниел Абрахам - Путь дракона

— За короля! — повторил Гедер вслед за остальными, поднимая руку в приветствии и силясь не разрыдаться.

Они знали. Вчера ночью друзья все знали. Гедер вновь дернулся от ломоты в спине, заныли ноги, головная боль сделалась невыносимой. Джорей Каллиам, отходя от уже распадающегося строя, встретил взгляд Гедера и поспешно отвел глаза.

Вот в чем была шутка. Уборная, падение в яму — лишь предлог. После этого попросить у дурачка прощения, затащить к себе, усадить в ванну, напоить, заставить петь сальные отцовские куплеты… Гедер вздрогнул, как от ножа в спину. А потом утром тебе объявляют ускоренный марш и смотрят, как безмозглый увалень Паллиако борется с порывами рвоты прямо на плацу. Лишить сна в последнюю спокойную ночь и потом целые дни наслаждаться твоими мучениями…

«Братья по оружию», «боевые товарищи» — трогательные бессмысленные слова. Здесь, как и дома, сильные издеваются над слабыми, красавчики унижают тех, кто попроще. Власть имущие везде и всегда будут выбирать одних в фавориты, других в шуты.

Гедер повернулся и побрел к палатке, которую рабы по приказу оруженосца уже готовились сложить. Не обращая на них внимания, он шагнул под полотняный кров, чтобы хоть минуту побыть наедине с собой: одиночества ему теперь не видать ни днем ни ночью — до самой битвы. Он потянулся за книгой…

Книги не было.

По спине пробежал холодок, явно не от осенней прохлады.

Он вернулся пьяным. Может, переложил книгу в другое место? Пытался читать перед сном? Гедер обыскал походную кровать, перетряхнул одежду, влез в обитый кожей деревянный сундук с остальными пожитками — никаких следов. Он чуть не задохнулся, кровь бросилась в лицо — то ли от стыда, то ли от гнева. Юноша рванулся к выходу и за спинами замерших рабов разглядел мулов и повозки, на которые уже грузили остальные шатры и прочее имущество. Время на исходе. Он кивнул оруженосцу-дартину (рабы тут же кинулись собирать вещи) и зашагал через лагерь обратно. Ноги от страха чуть не подкашивались, однако он не собирался оставлять книгу в чужих руках.

Капитанского шатра на месте не оказалось: кожаный полог уже сняли и вместе с разобранной рамой отправили в поклажу. Все как в детской сказке — волшебный замок исчез с рассветными лучами, а там, где Гедер плясал нынче ночью, зиял пустотой голый клочок земли. Сэр Алан Клинн, правда, и не думал таять в воздухе — стоя рядом в кожаном дорожном плаще и с мечом на поясе, он отдавал приказы главному фуражиру, гороподобному йеммуту-полукровке. И хотя ранг Гедера формально позволял их прервать, юноша предпочел выждать.

— Паллиако, — обернулся к нему Клинн без прежней теплоты в голосе.

— Милорд, — в тон ему ответил Гедер. — Не хочу показаться назойливым, но когда я проснулся утром… после вчерашнего…

— Короче.

— У меня была книга, сэр.

Сэр Алан Клинн утомленно прикрыл красивые глаза.

— Я думал, мы с этим покончили.

— Вот как? Значит, про книгу все известно? Я ее показывал?

Капитан, открыв глаза, из-под длинных ресниц окинул взглядом спешно сворачиваемый лагерь, и Гедер почувствовал себя докучливым юнцом перед усталым учителем.

— Умозрительный трактат — а, Паллиако? Трактат?

— Я упражнялся в переводе, — солгал Гедер, устыдившись былого рвения. — Ради практики.

— Что ж, признаться в пороке — тоже храбрость. И решение уничтожить книгу было выше всяких похвал.

Сердце Гедера глухо стукнуло в ребра.

— Уничтожить, сэр?

Алан взглянул на него с удивлением — то ли искренним, то ли наигранным.

— Мы ее сожгли ночью, — бросил он. — Вдвоем. Когда я дотащил тебя до палатки. Память слаба?

Гедер не знал, верить или нет: события ночи слились в сплошной туман, он мало что помнил. Неужели его напоили так, что он отрекся от своих занятий и позволил сжечь книгу? Или сэр Алан Клинн, его командир, откровенно лжет? При всей абсурдности обоих предположений одно из них было правдой. И признать провал в памяти — значит прилюдно расписаться в собственном неумении пить и в очередной раз сделаться посмешищем отряда.

— Прошу прощения, сэр, — выговорил Гедер. — Должно быть, я перепутал. Теперь все ясно.

— Осторожнее в другой раз.

— Такого больше не случится.

Гедер отдал честь и, не дожидаясь ответа Клинна, направился прочь.

Серый мерин — лучшее, на что могла раскошелиться семья, — уже стоял наготове. Взобравшись в седло, Гедер дернул поводья, и мерин резко мотнул головой, удивленный злостью хозяина. Юноша тут же устыдился: животное-то не виновато! Он пообещал себе, что на привале скормит коню лишний кусок сахарного тростника — если привал когда-нибудь случится. Если этот треклятый поход не затянется до конца времен и второго пришествия драконов.