Вадим Калашов - Хольмганг [сборник litres]

Викинг сел обратно и внезапно засмеялся больным смехом.

– Ха-ха! И ты наверняка думаешь: куда он делся?! Думаешь: почему отец не завещал его мне?! Ха-ха!

Олаф-рус резко оборвал смех.

– Отец забрал его в Валгаллу, потому что он добыт не моей доблестью, а значит и не мне его носить. Мы, викинги, ничего не завещаем своим сыновьям. Мы считаем, что воин должен добывать всё сам. Да, это тропа разбоя и войны, но для людей моей веры, она не является запретной.

Олаф-рус тяжело встал и стал надевать пояс с мечом. Гамба положил свой нож обратно за сапог. Феодор смотрел на пьяного викинга, размышлял над его словами и чувствовал, как начинает понемногу трезветь.

– Скажи, а знаешь ли ты, кто такие нибелунги?.. – спросил викинг, перед тем как уйти.

Гамба, которому надоело молчать, ответил за хозяина.

– Да, это великаны из ваших легенд, которые могут даровать воину невидимую накидку, хранящую его от стрел.

Викинг засмеялся.

– Вот подземные карлики и превратились в великанов, пока молва несла легенды об их деяниях до ушей чернокожих людей! В кого же они превратятся, когда молва дойдёт до края света?!

– Ты неправ, Олаф. Эти легенды очень старые, их плохо помнят даже многие скальды, – осмелился вступиться за Гамбу Гаилай.

Варяг прекратил смеяться и сказал серьёзным тоном.

– Гаилай, ты и Феодор очень любите изучать наши саги, скажите мне, сколько вы знаете песен о проклятом народе подземных карликов с птичьими ногами?

– Одну, о кузнеце Зигфриде, – ответил Феодор.

– Две, о кузнеце Зигфриде и конунге Эрике Удачливом, – сказал Гаилай.

– Если эта сага об Эрике Удачливом столь же интересна как та песня о нибелунгах, которую знаю я, то не спеши отходить ко сну, поведай мне её. Я всегда рад послушать хорошую историю их уст хорошего рассказчика, – попросил викинга Феодор.

Он знал, что варягов хлебом не корми, а дай спеть какую-нибудь сагу, но Олаф-рус решил удивить своего нанимателя.

– Нет. Я сегодня плохой скальд. Пусть тебе поведает эту историю твой потешный раб. И запомни, Феодор Отважный, я потомок волхвов. Я вижу, что это золото изменит даже тебя. Ты был храбр, пока у тебя было малое богатство, которое не страшно потерять. Теперь ты станешь таким же осторожным, как другие купцы Империи. Я знал, что ты мечтал о великих деньгах ради великого дела.

Феодор вздрогнул. Он был уверен, что никто на этом свете не знает о его планах по поводу партии прасинов, веры монофизитов, и новой династии на троне стольного града. Что никому неизвестно о тайных складах с оружием и доспехами.

– Ты мечтал об этом ещё вчера, но сегодня уже похоронил свои мечты.

Да, похоронил, но не ради себя, а ради счастья детей! Кто тебя научил в твоих скалах читать мысли людей, проклятый варяг?!

– И мне больше нет смысла служить тебе. По возвращению в стольный град, ищи себе другого предводителя дружины.

Феодор покачал головой.

– Мне не нужен другой. Я не из тех, кто забывает в светлый день того, кто не оставил его в трудную минуту. Если дело в деньгах, я готов на любую сумму.

– Нет, – викинг улыбнулся, – скажу тебе больше. Из тех сокровищ, что лежат в трюмах, я не возьму ни монеты, потому что мы взяли их без боя. Мне не нужны деньги, в которых нет моей доблести. Может быть… если повезёт, на обратном пути встретятся пираты… тогда я подумаю, разумеется, если удача будет опять на нашей стороне.

– Пираты?!.. Типун тебе на язык! – крикнул Феодор, когда викинг хлопнул дверью.

– Потешный раб?!.. – возмущался тем временем Гаилай, – Так оскорблять нашу дружбу! Феодор, ну почему меня считают твоим рабом?! Ну, что с того, что я ем твою еду и живу за твой счёт?! Это не повод называть рабом свободного человека!

Кулак Кривого Купца просвистел в ладони от носа Гаилая.

– Замолчи!

Учёный муж немедленно исполнил приказ.

– А теперь рассказывай эту… легенду о нибелунгах. И рассказывай на языке Империи, я слишком пьян, чтобы понимать сейчас другие, да и Гамбе будет интересно послушать. Правда, Гамба?!

– Мне интересно то, что интересно хозяину, – прошептал чернокожий.

Раньше эта преданность купца умиляла, а сейчас раздражала. Он вдруг понял, что будет тосковать по прямым как дороги Вечного города речам немолодого викинга. Речам, в которых никогда не было даже намёка на подобострастие. Как это у него водилось, раздражение Кривой Купец сорвал на Гаилае.

– Я же велел тебе рассказывать, негодяй! Почему ты ещё молчишь?! Или ты затосковал по акулам?!