Анни Кос - Темный путь

— Я тоже видел! — отозвался еще кто-то, а затем еще и еще.

Пленник окончательно потерял контроль над собой и рухнул на колени в пыль, обращаясь только к правителю:

— Умоляю, пощадите!

Но Хальвард ни словом, ни жестом не ответил на этот крик. Пленника оттащили и вывели следующего. Так продолжалось со всеми, кого в это утро привели на площадь. Один за одним разбойники представали перед толпой, и каждый раз находились свидетели их преступлений. Единственным, кто держался относительно достойно, оказался главарь банды. Он не стенал и не просил о милости, только смотрел на людей с холодным презрением, покорно принимая свою судьбу.

Последним вывели на суд тощего паренька, почти мальчишку. Тот был испуган настолько, что ноги его уже не держали, а из глаз текли слезы. На секунду Йорунн стало жалко парня, а потом перед глазами встали картины сгоревших домов и изуродованных тел, жалость отступила. И тут произошла заминка.

Никто из присутствующих не обвинил парня, никто не смог припомнить его ни на пожарах, ни среди сражавшихся. Ульфу пришлось дважды повторить свой вопрос, но толпа молчала. Внезапно в задних рядах возникло какое-то шевеление, люди расступались, пропуская вперед совсем юную девушку с пепельными косами. Та громко и быстро что-то говорила на диалекте, который Йорунн разбирала с трудом, и указывала на дрожащего парня. Следом за ней из толпы протолкался старик, придержал девушку за плечо, а потом обратился к Ульфу:

— Мой лорд, меня зовут Стенгат, а это моя внучка, Стрыя. Мы пришли издалека и лишь недавно поселились тут, плохо знаем ваш язык. Но внучка говорит, что этот человек спас ее в злополучную ночь. Он помог ей выбраться из окна дома, а потом укрыл под старой лодкой в лопухах у причала. Если бы не он, — старик смотрел краем глаза на внучку, вцепившуюся в его руку мертвой хваткой, — она бы погибла там.

— Что скажешь об этом? — Черный Пес повернулся к парню. — Правда ли это?

Парень несколько раз кивнул, боясь поверить в неожиданное спасение, а затем, словно в омут бросился:

— Позвольте сказать! Я не воин, я всего лишь раб, я должен был мыть котлы, таскать дрова для костра или готовить. Нет на мне крови, пощадите! — и он протянул руки в умоляющем жесте.

— Подойди ко мне, — приказал Хальвард. Парень подошел на негнущихся ногах. — Посмотри мне в глаза и поклянись своей жизнью, что не поднимал ни меча, ни руки ни на одного подданного империи.

— Клянусь всей своей жизнью и небом, мой господин, нет на мне вины! — губы паренька дрожали, он размазывал слезы по лицу грязным рукавом.

— Подойди теперь ты, Стрыя, и ты, Стенгат. Клянетесь ли вы, что говорите правду?

— Клянемся!

— Тогда по закону империи объявляю, что этот человек отныне чист и обвинение с него снято. Освободите его!

Подошел стражник и разрезал веревки на руках мальчишки. Тот, не веря своему счастью, упал на колени перед правителем и сквозь всхлипы бормотал благодарности. Хальвард жестом приказал парню подняться и стать в сторону, затем поднялся и вышел вперед, обращаясь к людям:

— Приговор приведут в исполнение немедля. Есть ли среди вас те, кто хочет что-нибудь сказать?

Но люди лишь глубоко склонились перед правителем.

Пленников увели. Солнце еще не добралось до зенита, когда все виновники резни были повешены. Правитель лично присутствовал при казни, а когда тела скинули в кучу подальше от деревни, щелчком пальцев превратил их в огромный костер. Когда огонь утих, то, что осталось, закопали в яму там, где море встречалось с землей, а сверху насыпали камней. Ни знака, ни памяти не осталось от тех, кто осмелился напасть на рыбацкую деревню.

В полдень правитель и его люди уже умчались по дороге на перевал. Перед ними лежал долгий путь в столицу.

Ночь выдалась звездной и холодной. Сосны тихо поскрипывали и мягко покачивали колючими ветвями под едва уловимым ночным ветром. Вечером прошел короткий дождь, поэтому в воздухе пахло влажной хвоей, смолой и лесом.

Йорунн не спалось. Сегодня отряд остановился на отдых еще засветло, найдя приют на уютной, закрытой от ветра поляне. В костре мирно потрескивали дрова, иногда перегретый уголек рассыпался с негромким щелчком, разбрасывая кругом яркие искры.

Стреноженные кони фыркали в темноте, мягко переступая по влажному покрову под копытами, кто-то уже лег спать, укрывшись от вечерней сырости в походных палатках, кому-то повезло меньше, он остался в дозоре, внимательно всматриваясь в темноту. Ульф Ньорд, всю дорогу от поселения угрюмо молчавший, кратко пожелал всем доброй ночи и ушел к себе, правитель и вовсе скрылся из виду с наступлением сумерек.