Лео Сухов - Города в поднебесье

Вот так у них всегда… Ничего они проверять не будут. Они за выходной забудут обо всём – ну или, наоборот, вспомнят цифры. Зато мне ещё долго будут припоминать, что я все цифры перепутал. Ну как я могу их перепутать, если Тацы использует счёт от одного до двадцати в маркировке, а я уже давно знаю числа до миллиона? Они здесь похожи на арабские – и даже ноль имеется. Хорошая, правильная десятеричная система…

- Слышь, пацан! – это уже старик Пантун. Почти такой же придурок, как Тацы, только ласковый. – Давай-ка, закати бухты канатов на телеги. Осталось всего три!.. Давай-давай!

Так всегда происходит в четвертак вечером. Четвертак – это день такой. Четвёртый в неделе и предпоследний. Последний – это выходной, пятка. Потом идёт понедельник, вторняк, серёда (или среда), потом четвертак – и снова пятка. Ничего не напоминает? Вот мне очень напоминает ту, оставшуюся в прошлой жизни, неделю, только обрезанную на два дня. И все здесь в последний рабочий день вечером квасят – почти традиция. И в пятку тоже квасят – просто начинают пораньше, чтобы успеть проспаться.

Вот и пошли все квасить в кабинете Тацы. А на меня свалили работу по загрузке. Канаты были на тяжёлых бабинах – у нас на такие кабель наматывали на Земле. И вот три таких огромных дуры надо ещё на телеги затолкать. Две Пантун закатил сам, но делал это долго, как и всегда. И оставшиеся три извозчика, дожидавшиеся груза, были уже на взводе.

Я честно постарался сделать всё побыстрее. Первую бабину закатил нормально. Вторую – тоже удачно. А последняя бабина криво встала: заклинилась между бортами телеги и ни туда ни сюда. Я её попытался откатить или повернуть – вообще бесполезно.

- Да чтоб тебя, парень! – не выдержал возница. – Тоже будешь возиться, как старый пердун?

Возница – если честно, существо такое же бесправное, как и я. Да к тому же, и не мой начальник. Так что долго я терпеть его понукания не стал.

- Слышь, я сейчас так её так оставлю – и скажу, что нормально стоит! – пригрозил я. – Расселся там, а у самого нормального сходня нет…

- Это у меня нормального сходня нет?! – возмутился возница.

- А ты что, считаешь, что если он у тебя зазор в треть фута оставляет – это нормально?! – заорал я в ответ. – Вот потому и соскочила катушка и заклинилась!

- Чтоб меня изначальный раком поставил… – выругался возница и перелез в кузов, осматривая место происшествия. – А как думаешь, она сама не расклинится по пути?

- А ты куда это везёшь-то? – уже более миролюбиво спросил я.

- Во второй подпортовый, – ответил он.

- И как ты это себе представляешь? – спросил я. – Едешь ты, значит, по подъёму, и тут эта дура срывается…

- Все шлюхи мира, да за что мне это?! – горестно вздохнул возница. – Туда ещё ехать, а парни там уже скоро по кабакам разбегутся.

- Давай, помоги. Вдвоём сдвинем, – предложил я.

- А твои чего? – возница покосился на здание склада.

- А мои уже разбежались!.. – ответил ему я. – И уже накатили.

Вот зачем он артачился, спрашивается? Мы за две минуты всё поправили, я закрепил канат, вбил стопоры – и уехал счастливый возница в последний свой сегодняшний рейс, весело подгоняя своего меланхоличного шарка. Я вот об этих животных вроде бы презрительно отзываюсь, а ведь они классные. Размеры большие – крупнее быков, но рогов нет. Только костяная шишка на лбу. Шерсть светлая, длинная, как у яков, и нежная, как у кашмирских коз. Ладно, вру – скорее, ближе к мохеру по мягкости. А вот подшёрсток – тот да, круче кашемира…

И ведь это ещё не все достоинства! Самки шарков дают молоко, жирное и плотное. Пить можно лишь самые лёгкие фракции, зато сыр, масло и всё прочее – пальчики оближешь. Жаль, я только сыр могу купить. И ведь мясо их тоже можно есть! Оно, правда, жёсткое: как ни готовь, почти как резина – зато дешёвое! Если нарезать тонким-тонким слоем, то есть его вполне можно. Нет, конечно, можно настаивать на сливках – тогда оно помягче будет. Жаль, что сливки – это слишком дорого…

Я посмотрел вслед вознице и закрыл ворота склада. Судя по стрелкам на часах на башне арха, до конца рабочего дня оставалось десять минут. Не хочу больше ничего делать!

Но стоило мне отойти на десяток шагов, как в ворота настойчиво заколотили, как в большой барабан. Понимая, что извозчики настолько самозабвенно барабанить не станут, я кинулся открывать. Если честно, такую представительную делегацию на пороге нашего убогого склада я видел впервые: один из трёх старших жрецов храма (между прочим, маг, то есть пневматик), секретарь главы Торговой Палаты (первый после пяти замов, ага) и даже младший страж Гронги. Стражей на весь посёлок – десять человек, и все они меня не любят. Впрочем, вот как раз они почти никого не любят – работа у них такая.