Даниил Куликов - Глава Клана [СИ]

— Не может быть, — ответил мэр, и медленно опустился на стул точка — Петер, друг мой, лучше скажи сразу, что ты шутишь, я слишком стар для таких потрясений. Ещё не дай боже отправлюсь к творцу, с каким-нибудь сердечным приступом от такого потрясения.

—Ладно, Михаил Фридрихович, больше не буду тебя пугать всякими разными потрясениями, — и ответил немец. — Но сказать что это шутка я тоже не могу. Потому что это правда.

Мэр подхватил со стола графин с водой, и медленно отпил несколько глотков. Потом посмотрел на немца, посмотрел на Егора, посмотрел на меня, снова посмотрел на немца, снова посмотрел на меня, потом жалобно спросил:

— Господин ветров? Что вы на это скажете? Пожалуйста, Пожалейте моё старое сердце. И не только сердце. Говорят в мозгу сосуды тоже способны отрываться.

— Михаил Фридрихович, я прошу прощения, но Петр сказал полную правду. — Это действительно так.

Тем временем, просторная комната которая, служил мэру и кабинетом для приёмов, стала заполняться людьми. Михаил Фридрихович дышал уже более ровно, и вообще чувствовал себя более уверенно. Сделав несколько глотков воды снова, он более твердым голосом тупо попросил:

— Господин Ветров, пожалуйста повторите сейчас ещё раз тоже, что вы только что сказали мне.

Я представил Егора, как того требовали приличия, и коротко рассказал то что, только что рассказал Пётр Людвигович. Что тут началось! Крики, гомон, потрясая кулаками, хватания за сердца, вздохи, оседающее тела и такое прочее.

— Похоже, Пётр Людвигович несколько склонен к драматизму. — тихо сказал Егор.

— Ну, не забывай, что он, долгое время работал редактором местной газеты, — ответил я.

Когда споры улеглись, слово взял Юрий Трофимович.

— Молодые люди, я осмелюсь предположить, что вы здесь сейчас, и Пётр для того, чтобы помочь нам выбраться отсюда?

Куча глаз сошлись на нас. Ну Петер, ну болтун, уж удружил так удружил, слов просто нет.

— Вообще-то, да, мы планировали сделать это, — нехотя ответил я. — Но, откровенно сказать, планировали сделать это несколько позже.

— И что же вам мешает это сделать сейчас? — поинтересовалась Елена Максимовна. — Количество людей, которое вы можете перенести ограничено?

Я посмотрел на Егора, молча прося поддержки.

— Нет, количество людей, не ограничено, — честно ответил тот. — Ограничение есть в том плане, что мы не можем предоставить сразу жильё такому огромному количеству людей. Плюс, возникающие из неоткуда люди требуют многих вопросов, поэтому оформление документов, и регистрация во всей бюрократической машине отнимает достаточно долгое время.

— Всего-то? — с жаром спросила компаньонка Елены Максимовны. — Да такие мелочи, я готова потерпеть сколько угодно. Даже ночевать на лавке, или где-нибудь под открытым небом. Откровенно сказать, эта чернота у меня уже поперёк горла.

Снова начался гомон, и обсуждение.

— Петер, друг мой, скажи где ты сейчас живёшь? — спросил мэр.

— У меня есть собственное жильё, — немного помявшись ответил немец. — Но если говорить откровенно, то первое время, нас всех снабдил жильём, герр Ветров. Сейчас, мы уже с Федей относительно можем снабжать себя жильем, и, Федя занялся тем, что строит огромный многоэтажный дом, а в его планах, построить целый квартал. По идее, планировалось, что мы начнём переселение более или менее, когда он построит хотя бы одну высотку

Воцарилось небольшое молчание.

— Понимаю, — кивнул Юрий Трофимович. — Полагаю, это очень затратно и всегда, в любое время, жильё было очень дорогим, и очень ценным. Тогда действительно, нашими товарищам будет довольно накладно, вызволять нас отсюда. Откровенной скажу, что мне не хотелось бы быть нахлебником, поэтому, откровенно хочу сказать, что готов бы внести какую-либо посильную помощь. Я полагаю, Пётр Людвигович, чем-то же отработал эту привилегию. А мы что, хуже немца?

Воцарилось некоторое молчание, и снова всех взгляды сошлись на мне. Фух, не люблю такие ситуации, чувствую себя как будто на допросе.

— Петер Людвигович, работает вместе со мной, — честно ответил я. — Я основал, свой клан, и Пётр Людвигович, является довольно нужным днём человеком. По крайней мере он помогает решать многие вопросы.

— А что нам мешает вступить? — как поинтересовался Михаил Фридрихович. — Не забывайте, молодой человек, что Изнанка, в первую очередь, отучает от гордости и спеси, а наша родовитость, и такое прочее здесь уже давно никому не интересны. Если цена состоит в том, чтобы стать чьим-то вассалом, или чем-то управляющим, то я перестал этого бояться уже очень давно. Лет двадцать назад точно.