Андрей Буревой - Всё коварство варгов

Ну что тут возразишь? Да ничего… Хотя и соглашаться не хочется!

Пока я стоял, чесал в затылке, обдумывая сказанное хищницей, она мягко добавила, окончательно отрезая мне пути к отступлению и ненавязчиво давая понять, что выбора-то особого у меня и нет:

– Да и мне спокойней будет, если ты будешь под присмотром…

Так вот – вполне понятный намёк кое-кому, что отныне он вовсе не вольная птица – что хочу, то и ворочу. Придётся привыкать к новым реалиям. В которых кое-кто бесправный должник… до того момента пока не вернёт украденное или не возместит его стоимость.

– Ну же, Фастин, заходи, располагайся… – проворковала клыкастая, вроде как подводя черту под нашим спором. И едва ли не жмуря при этом глазки – и до того став похожей на добродушную кошку, заманивающей в ловушку наивную мышку, что не передать!

– Не!.. – отчаянно помотал я головой, на всякий случай отступая назад. И даже немедля отыскал отговорку: – Мне же надо готовиться к походу в Пустоши! Так что побегу я! Вот!

– До чего мне нравится твой энтузиазм, Прыг! Сразу видно ответственного человека! – с отчётливыми нотками восхищения произнесла Блэкворт, не очень искусно пряча своё разочарование тем, что не удалась её затея по заключению меня в комфортабельную темницу, дабы лишь изредка оттуда выпускать.

– Так я пошёл тогда?.. – осторожно уточнил я, отступая от неё ещё на шажочек.

Хищница оглядев меня откровенно по собственнически – и даже не скрывая этого! выдержала многозначительную паузу – как бы подчеркивая мою полную зависимость от её милости, в конце-концов благосклонно кивнула:

– Иди-иди.

И ведь какие простые слова, а сердце у меня дрогнуло от радости! И, испытав прилив воодушевления, я поспешил убраться с глаз клыкастой. Пока она не передумала…

Правда, не всё прошло гладко. Не успел я удрать достаточно далеко, чтобы не услышать обращённый мне вслед нарочито мягкий возглас-предупреждение девушки, чуть подпортивший мне рванувшее ввысь настроение:

– Жду тебя к ужину, Фастин!.. Смотри не опаздывай!..

То есть, как ни крути, а не удастся отделаться от ночёвки в доме одной обольстительной хищницы, как я намеревался… И только одно не даёт погрузиться в уныние – то, что до вечера ещё довольно далеко…

– Ладно, что делать-то теперь?.. – задал я сам себе вопрос, когда удалился на расстояние квартала от логова гарминского варга. Реально же – нужно соображать, как выпутываться буду из всего! Причём – быстро-быстро! Пока у Блэкворт не истощилось терпение и она не сочла, что вернуть "Дар Таэля" или возместить его стоимость я не смогу, а значит и жалеть меня не стоит.

"Да, однозначно, стоит ей только утвердиться во мнении, что единственное что она может поиметь с одного неудачливого воришки – это его шкуру на стену… клыкастая не преминет оторваться на мне со всей широтой своей жестокой и крайне кровожадной натуры. Благо вытворять со мной что угодно ей охотничий патент позволяет…" – сумрачно подумал я.

Все эти размышления повернули мои мысли в нужном направлении. Да и ноги тоже… Я, свернув на перекрёстке налево, решительно пошагал в направлении располагающейся не так уж далеко ювелирной лавки "Украшения мастера Эла Голье". Не с целью приобретения каких-нибудь красивых женских побрякушек – а там встречаются и действительно потрясающие по красоте вещи! ради умасливания одной прекрасной хищницы, а чтобы пообщаться на животрепещущую тему поиска в Пустошах кое с кем больше меня разбирающемся в этом.

Пятой части часа не минуло, как я был на месте – у внушительно-строгого трёхэтажного здания из тёмно-красного кирпича. Дома Эла Голье, на первом уровне которого располагается лавка и совмещённая с неё мастерская, а на двух других живёт мастер со своей большой семьёй и братьями Лами – приживалами-охранниками.

Вызвать на разговор Тома Риза труда не составило. Я здесь давно примелькался и один из продавцов мастера-ювелира, не занятый с покупателями, представленными парой достопочтенных матрон, увлеченно разглядывающих накрытые прозрачным небьющимся стеклом прилавки-витрины с драгоценными побрякушками, без лишних вопросов сходил в мастерскую, дёрнул моего приятеля. Тот и вышел – угрюмый, и взъёрошенный весь такой.

Опять, небось, у него что-нибудь не получается… Том вообще не любитель кропотливой работы. Да и ювелиром становиться никогда не мечтал. А мастер Голье тот ещё въедливый старикан и считает, что своё ремесло ученикам должно преподавать от и до. Вот и бьются они друг с дружкой. И по причине чрезмерной молодости моего приятеля – а он на год младше меня, а так же переданного его отцом мастеру права драть сына нещадно, если тот будет плохо осваивать науку, верх неуклонно одерживает старый ювелир.