Андрей Буревой: Варги. Книга вторая

Но нет, это совершенно незнакомая мне особа. Смазливая как и все варги, и немногим постарше приснопамятной Блэкворт — лет так двадцати трёх — двадцати пяти на вид. Точней не сказать из-за того, что она растрёпана вся, в синяках-кровоподтёках, исцарапана-избита. И платье драное всё напрочь. Из-за чего одна её стройная нога практически до самой талии обнажена. Такое ощущение, что её свора собак драла… Что вполне может быть, ибо в Сатии натасканных псов частенько используют для охоты на преступников и беглых рабов…

— Видал?! — пихнув меня в бок, радостно обратился ко мне стоящий рядом зевака. — Заловили нелюдь поганую! — И крепко приложился к початой бутыли вина. Невольно привлекши тем самым моё внимание. Ведь с виду мой сосед был забулдыга забулдыгой. Давно не стриженый, не бритый, в затёртой, засаленной рубахе и неаккуратно чиненных полотняных штанах. И босой. Да однорукий вдобавок. А часть башки у него и вовсе словно стёсана чем-то… Делая бедолагу откровенным уродом. Но пил он меж тем, судя по украшенной сургучным печатям этикетке на бутыли не что-то там, а «Кровавую лозу»! Одно из самых дорогих сатийских вин.

— У-у, тварь! — ловко сунув бутыль подмышку, пригрозил он ещё пленённой хищнице кулаком.

— А ничёшная такая! — с толикой восхищения произнёс протолкавшийся следом за мной Эрих.

— Угу, — не мог не согласится с ним я. Действительно, хоть и драная, но красотка. Впрочем, варги все такие…

— Да вы чего?! Это ж нелюдь поганая! — едва не брызнул слюнями разбушевавшийся однорукий. И давай на свои увечья — покорёженную рожу, короткую культяпку, тыкать — бутылью, за неимением лучшего: — Видали, что они со мной сотворили?!

— Ты чего, с варгами бился? — уставился на него с круглыми глазами мой карракский приятель.

— Да не, биться-то с ними не бился, конечно, — чуть смутился тот, и с неподдельным возмущением продолжил: — Но пострадал по их вине!

— Эт как? — недоумённо переглянувшись, озадаченно уставились на него мы.

— Да вот так! — с досадой бросил он. И взялся объяснять: — В стародавние времена-то как было? Соберётся добрая компания лихих парней, да поедет себе преспокойно в Элорию, под видом отряда наёмников, или охраны при торговом караване. А там детишек тех же наловит, да девиц посмазливей, в ошейники их, и опрометью назад! И гуляй потом добрый год!.. А как погань эту клыкастую посадили на границу, так и пройти через них стало невозможно. Чуют как-то твари людоловов, как не маскируйся! И приходится теперь в Элорию за рабами либо морем идти, либо мимо таможенных постов через границу лезть…

— И что? — недоумённо переспросил Эрих.

— И то! — буркнул однорукий. И снова на свои увечья указал. — Через то я всё это и потерял. Через посты-то никак, вот пришлось нам с братвой лезть через границу так. А там три мили сплошных смертельных магических ловушек! — Тут его лицо исказилось: — Которые ещё и с места на место переставляют какие-то гады, представляете?! Так и проводник наш надёжный оплошал, и влетели мы в «Вихрь лезвий Воды»! И выбралось оттуда нас из двух дюжин добрых парней всего четверо. Да и то — все больше частями, как я… А братан мой старшой там остался…

А мне что-то дурно стало от этого рассказа. Нет, никакой жалостью к увечному людолову я не проникся, просто пришло осознание того, какой опасности по незнанию избежал. Я ж тоже мимо постов границу обходил! Прямо по этим самым смертельным ловушкам! Думая почему-то, что там лишь сигналки стоят, да с какими-нибудь парализующими заклинаниями! А там смерть меня караулила на каждом шагу! Не иначе богиня удачи присматривала за мной, придурком, в тот день…

— Ничё, завтра ты сполна за всё получишь, гадина! Когда тебя в котёл с кипящим маслицем-то окунут! — злобно оскалившись опять вернулся к обругиванию пленницы однорукий.

— Что, казнь на завтрашний день назначили? — уточнил у него я.

— Ага, на утро, — подтвердил наш словоохотливый сосед.

— А чего ей кляп-то в рот вставили? — недоумённо спросил Эрих, обративший внимание на эту деталь. — Ругалась грязно?..

— Может чтобы клыки было всем видать, и не было никаких сомнений в том, что поймали варга, — предположил я, глядя на девушку в клетке, прямо таки впившуюся здоровущими клычищами во вставленный ей в рот деревянный шарик с кожаным ремешком, застёгнутым у неё на затылке. Обычная местная штука — хитрый кляп, не мешающий дышать, и позволяющий издавать только приглушённое мычание, использующийся обычно при наказании рабов — чтобы не раздражали своими воплями хозяев.