Светлана Цыпкина - План на первую тысячу лет

Мужчина время от времени перекладывал тяжелый ящик из одной руки в другую, вертел головой по сторонам и не упустил возможность подфутболить мелкий камешек, попавшийся под ноги. А женщина просто передвигалась — равномерный шаг, скупые движения рук, коротко стриженая темноволосая голова застыла в одном положении. Ангелу уже очень хотелось заглянуть ей в лицо, в глаза — и он боялся того, что ожидал там увидеть.

Дорожка привела на холм, возвышавшийся в середине луга — этакую смотровую площадку, откуда далеко был виден город, дальняя трасса и коттеджные поселки за синей извилистой лентой реки. В центре холма, водруженная на низкий круглый фундамент, стояла белая пирамида высотой с двухэтажный дом. Ее образовывали пять треугольных клиньев, между которыми падали солнечные лучи. Азирафель обошел загадочную конструкцию, отметив про себя полную гармонию всех ее сторон и граней, и немного полюбовался на то, как белый цвет чудесно контрастирует с зеленью травы и голубизной неба.

— Тебе точно больше ничего не потребуется? — услышал он мужской голос с противоположной стороны пирамиды.

— Точно.

— Ну, я пошел тогда… Ты позвони, как закончишь, я приду за ящиком. И все-таки подумай насчет озера, а?

— Нет. — Женский голос был таким ровным, что с него могли бы взлетать вертолеты.

— В общем, я на связи.

Послышался звук удаляющихся тяжелых шагов. Азирафель подождал, пока они затихнут, и вышел из-за пирамиды.

Мэри, сняв одну из белых панелей и присев на корточки, что-то делала между треугольниками. Возле нее стоял раскрытый ящик с инструментами и лежали две продолговатые матовые лампы с длинными цоколями.

Усилием воли ангел заставил себя видеть не изуродованную жертву Самаэля, а обычную смертную женщину. Он смотрел на худую спину, обтянутую фирменной сине-белой футболкой, тонкую незагорелую шею, впалый затылок, маленькие нежные уши… Наконец, собрался с духом и со всей возможной деликатностью сказал:

— Доброе утро, Мэри.

Смертные всегда удивляются и настораживаются, когда какой-то незнакомец называл их по имени. Но не в этот раз.

— Доброе утро, — с неизменным безразличием откликнулась Мэри, не поворачиваясь и не прерывая работы.

Она могла решить, что я слышал их разговор с тем мужчиной, подумал ангел, и поэтому не удивилась. Впрочем, он тут же вспомнил, что за время короткого обмена репликами у пирамиды Кевин не называл свою спутницу по имени.

— Кхм… Мэри, не могли бы вы просветить меня относительно назначения этой красивой и загадочной конструкции? Я приезжий, совсем не знаком с вашим чудесными городом… — давно уже Азирафель не чувствовал себя настолько глупо. Он понимал, что ведет себя, словно записной сердцеед из скверного романа (иногда в букинистический магазин попадали и такие книги), но ему во что бы то ни стало требовалось увидеть лицо женщины и вызвать в ней хоть какие-то эмоции.

— Это арт-объект под названием «Пирамида света». Установлен в 2012 году вместо испорченного маяка, который простоял тут предыдущие десять лет. Объект выполнен из оцинкованной стали с напылением краски. Подсвечивается пятью металлогалогенными лампами мощностью 500 ватт. И осторожнее, пожалуйста, не заденьте крылом лампу.

Ошеломленный ангел шагнул назад и чуть не упал с круглого постамента.

— Вы… вы что, видите их?! И понимаете, кто я?!

— Вы моя галлюцинация, — Мэри со вздохом повернулась и поднялась на ноги. — Человек с крыльями. Вчера вы были в моем доме, с вами был еще один… В том, что я могу с вами говорить, нет ничего удивительного, просто обострение болезни. Я не опасна, полностью социализирована, все документы в порядке, регулярно прохожу медицинское освидетельствование.

Все слова долетали до Азирафеля будто сквозь слой ваты. Он смотрел в ее глаза.

…цветок. Глянцевитые тугие листья, упругий стебель, яркий крупный венчик. Настурция? Петунья? Примула? Неважно: цепкие безжалостные пальцы хватают стебель у самого корня, рывок — нет больше цветка.

Черная дырка в земле.

Сыплются вниз рыхлые комья.

Копошится на дне дождевой червяк.

— Мэри, Мэри… Мария… — потрясенно шептал Азирафель. — Что же с тобой такою делать?

— Мне работать надо, — пожала плечами женщина. Она собралась было отвернуться, но Азирафель схватил ее за руку. Мэри не рассердилась, не стала вырываться: она с молчаливым изумлением разглядывала чужие пальцы на своем запястье.

— Мэри, ты не больна. Над тобой совершили чудовищное издевательство, у тебя забрали память… — Азирафель уже не задумывался о том, насколько нелепо прозвучат эти слова. Если она видит крылья, нет необходимости таиться. Пусть считает его видением, лишь бы слушала. — Я не человек с крыльями, я ангел. Самый настоящий. И я очень хочу помочь тебе…