Константин Назимов - Травник. Наследник

— Понял, спасибо за информацию, — поблагодарил я ребенка.

Получается, что глава фармклана заинтересована в нашей продукции, раз военных подрядила. Сейчас в Сомовке нет гостей, моя сторожевая сеть молчит. Правда, пора бы ее как-то усовершенствовать, боюсь, стандартный вариант, которым пользуюсь, обойти не сложно. Но и по второстепенным признакам все тихо, в том числе и метка на Лере не сигнализирует об опасности. Гм, тут следует, наверное, покаяться. Когда на меня навесили поисковые заклинания Громов и Стеша, то потом я взял на вооружение этот способ. Ничего там сложного нет, но ни Вику, на которой аж три метки, ни ее лохматых друзей, ни Леру в известность не стал ставить. При желании мог бы соорудить настоящее подслушивающее устройство, которое передает звук. Делать этого не стал, посчитал, что уж совсем вторгаться в личное пространство чересчур. А вот картинку получить, что вокруг объекта творится не представляется возможным, если только не сделать так называемый «короткий поводок». Ограничился передачей эмоционального фона, по нему можно о многом сказать. Например, сейчас Лера сильно смущена…

— С чего бы у нее такие эмоции? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Дядя Стас, ты о чем? — мгновенно уточнила Вика и внимательно на меня посмотрела.

— Не обращай внимание, — отмахнулся я. — Домашку сложную задали, пытаюсь решить задачку!

— Понятно, — печально вздохнул ребенок. — У меня тоже проблемы, Барсик с Лаем элементарных вещей понимать не хотят.

На этом я поспешил к себе в комнату ретироваться. Бедные лохматые друзья девочки меня с тоской во взглядах провожали. Вика продолжает требовать от пса и кота, чтобы те выучили алфавит, научились считать, а пару дней назад ребенок и вовсе решил научить их писать. Правда, пока не придумала, как они в лапах ручку удержат, но идеи высказывала.

В своей комнате сел за стол и раскрыл перед собой древний дневник, нашел первое упоминание о големах и углубился в чтение.

***

В этот день господин загонял. То отправлял в лавки со странным перечнем ингредиентов, в том числе за помещенными в спиртовой раствор глазами коршуна, бутылью с мерзко пахнущей бурой жидкостью и несколькими видами глины. Тащить через весь город тяжеленые мешки в жару — то еще удовольствие! Но не отдавать же выделенные деньги возницам! Хозяин не то, чтобы скуп, прижимист. Хорошо хоть обозначил время, чтобы к пяти вечера все у него в мастерской сложил. Умаялся сильно, но больше всего достал мерзкий запах, который буквально въелся в одежду. Когда забирал бутыль у травницы та потребовала, чтобы убедился в качестве товара.

— Пробку открой и нюхни! — сказала мерзкая бабка.

На вид ничего не предвещало беды, однако, стоило сунуть нос к горлышку и втянуть воздух, как из глаз брызнули слезы, а в горле поселился мерзкий привкус. Бабка-травница ехидно захихикала, а потом еще и учить стала:

— Олух, кто так делает?! Нельзя совать нос незнамо куды! Ладошкой следует пары к себе подогнать и осторожно понюхать.

— Благодарю за науку, — сквозь зубы ответил ей и потащил поклажу в сторону дома господина.

Сам виноват, Армий не раз учил такому приему. Но, бабка зараза, знала же, что проверить состав бутыли не могу, так как понятия не имею, что там! Решила подшутить и поиздеваться. Ответить ей, разумеется, нечем, да и, честно говоря, боязно связываться.

Когда все требуемое притащил в лабораторию и ровно в пять вечера появился господин и осмотрел странные ингредиенты я продолжал теряться в догадках для чего все это и в том числе скелет медведя. Ох и намучался я с костями! Маг-охотник, торгующий чучелами, все кости по просьбе господина Смока укрепил и установил невидимые связи, чтобы они не рассыпались. Как ни прикидывал, а перетащить их вручную не имелось возможности, пришлось нанимать телегу и двух грузчиков.

— Так, замечательно! — покивал головой мой господин и достал из кармана небольшой серебряный ключ от двери комнаты, в которую мне входить было заказано. — Гермин будешь помогать, но об увиденном молчать под страхом смерти. Понял меня? — сурово взглянул господин мне в глаза.

— Да, — сглотнув слюну, ответил ему и непроизвольно поежился.

Армий на расправу скор, если что не по его и плетей может назначить или чего похлеще сделать. Кухарка, которая трепалась о пристрастиях господина, месяц не могла слово вымолвить, только мычала! А одна из служанок, умыкнувшая десяток монет получила на конюшне ровно столько же ударов плетей. Хотя, за такие преступления, другие господа могут чего похуже сделать.