Милена Завойчинская - Эльф на полке

– Такая большая «девочка», – фыркнул Альвисс с иронией, – а всё еще веришь в сказки.

Я перевела взгляд на окно. Смотрела некоторое время на огни соседних домов, потом встала, потянулась и сообщила:

– Завтра будем наряжать елку. А сейчас я собираюсь лечь спать. Тебе помочь сесть на полку?

– Обойдусь, – буркнула кукла и ушла в угол.

Поутру я обнаружила его на той самой полке, которая как бы его личное пространство. Сидел, смотрел в пространство стеклянными синими глазами, молчал и не шевелился. Я постояла напротив, молча рассматривая удивительно тонкое и красивое фарфоровое лицо. Открыла даже рот, чтобы заговорить, но в последний момент передумала.

Больничный мой подходил к концу. Шеф, конечно, человек душевный, позволил мне отлежаться после аварии. Но совесть тоже нужно иметь. В конце года всегда множество дел, и было бы неплохо проявить сознательность и выйти на работу хотя бы на пару недель до Нового года. Помочь родному коллективу.

Но до этого нужно доделать всё дома.

А то как впряжешься, так и вспомнишь, что ты человек, а не тварь, дрожащая от усталости, лишь в последний день декабря.

Вот так, размышляя о работе и том, что нужно завершить, я занималась делами. С вещами и гардеробом-то я разобралась, всё лишнее выбросила. Но еще есть кухня. Которую тоже нужно вычистить. И не только саму кухню и шкафы, но и посуду, и прочие всякие штуки перебрать, отобрать нужное и целое, перемыть, протереть, выбросить ненужное.

И имеется лоджия, которая в наших суровых условиях и стесненных бытовых обстоятельствах является большой кладовкой, куда стаскивают всё, что «а вдруг пригодится». Выглянув в окно, оценив робкое неуверенное солнышко, я пошла утепляться. Начну отсюда. Может, найду коньки? Точно ведь знаю, где-то они были. Или на антресолях в коридоре?

О боже! Еще и антресоли!

Шеф, прости, дорогой, но мой дом мне дороже родной конторы. Я на больничном.

Пятясь раком, согнувшись в три погибели, я втаскивала в комнату свернутые рулоны заплесневевших обоев. Разогнулась. Потерла поясницу, снова нырнула в холодное нутро лоджии, потащила старые дерматиновые чемоданы, забитые покоцанными цветочными горшками, какими-то вылинявшими тряпками и всякой всячиной. Это бабушкино, похоже.

Как-то я упустила из виду, когда сюда заселялась, что не стоит позволять дорогим родственницам сплавлять к чадушку всё, что «вдруг деточке понадобится, а у меня как раз лежит бесхозное, а выбросить жалко».

Судя по всему, бо́льшую часть имущества, плотно упрятанного на лоджии, мама и бабушка натащили во время моего отсутствия, пользуясь запасной связкой ключей. И ведь молчали!

– Ты отвратительная хозяйка, – прозвучал за спиной голос, застав меня в позе раскоряки, «попой кверху». – Но вид открывается отличный.

– А ты отвратительно невоспитанный тип, – даже не повернув головы, буркнула я ответ.

Я, конечно, человек мирный, незлобливый и нескандальный. Но есть предел и моему терпению. И этот фарфорово-плюшево-гламурный нахал меня сейчас откровенно бесил.

– А мне и необязательно быть воспитанным, – ничуть не смутился он.

– А мне необязательно быть отличной хозяйкой. И вообще, я принцесса!

На этой ноте я убрала тыльной стороной ладони волосы с щеки, хэкнула от натуги и потащила.

– Мы по-едем, мы по-та-щим барах-ло к му-со-ро-бакам… – напевала я под нос на мелодию известной новогодней песенки. – И на лифте мы ворвемся да на первый на этаж. Ты узнаешь, что напрасно мусор долго ты копила…

Пришлось прерваться, чтобы отпереть входную дверь и выволочь хлам за порог.

– Увезу тебя я к ба́кам, что на улице ютятся. И тогда поймешь ты вдруг, почему к себе так манит, так зовет Полярный круг. Если ты порядок любишь, не разлюбишь никогда… – Прежде чем запереть замок, крикнула: – Альвисс, я скоро.

– Да-да, я слышал, у тебя свидание с мусорными баками, – долетел язвительный ответ.

– На свиданье с дворниками я уже лечу-спешу… – продолжила я напевать на всё ту же прилипчивую мелодию, импровизируя на ходу.

Я провозилась весь день, устала как собака, промерзла, но разобрала всю лоджию. Правда, как только начало смеркаться, что зимой происходит рано, пришлось вынести туда торшер, включенный в удлинитель.

Уже совсем поздно, приняв душ и поужинав, я лежала на диване, сложив ручки на животе, и изображала из себя…

– Тело бездыханное, – язвительно прокомментировал Альвисс.

– Мугу, – не открывая рта и глаз, промычала я.