Андрей Васильев - Квадратура круга. Том 4 [СИ litres]

Вино впрямь было дивное – густое, как кровь, и пряное, как… Не знаю даже, с чем его сравнить.

– Ну а теперь вернемся к нашим делам. – Старик снова опустился в кресло, в его пальцах невесть откуда появились четки, камушки их сочно защелкали. – Итак, наши друзья не дремлют, они пытаются переломить ситуацию в свою пользу.

– Именно так, – подтвердил Азов. – Но, увы, проворачивают все таким образом, что претензии к ним предъявить затруднительно. Правила не нарушены. Более того, недавно они понесли потери в своих рядах. Вернее, кое-кто не слишком оправдал их ожидание. Вот, взгляните.

И безопасник протянул Старику несколько фотографий.

– Кто это? – звучно осведомился тот.

– Их глаза и уши, – немедленно подсказал Азов, – бывшие. Теперь этот человек занял нейтральную позицию и вряд ли с нее сдвинется. Ему это не нужно.

– Причина?

– Собственное решение, – усмехнулся Азов. – Мы ее не трогали, ни малейшего давления оказано не было. Она сама решила так поступить, как видно, руководствуясь исключительно личными соображениями. Люди, а особенно женщины, импульсивны, их поступки не всегда возможно уложить в определенные схемы поведения.

– Что есть прописная истина, причем всякий раз звучащая как откровение, – подтвердил Старик. – Ну, если так, она прощена и не понесет кары за свое изначальное предательство. Мастер Харитон, если я не ошибаюсь, сия особа служит тебе?

Он передал фото обратно Азову, а тот протянул их мне.

Таша, мать ее так! На фотографии была именно она. И еще Ерема, с жутко недовольным видом слушающий то, что ему говорит эта маленькая обжора.

– Мой человек, – подтвердил я. – Все верно.

– Ты знал, что она не только тебе верна?

– Знал, – кивнул я, – и довольно давно. Но меня это устраивало.

– Поясни. – Уголки губ Старика выгнулись так, будто он удерживался от улыбки.

– Страшен не тот предатель, о котором знают и молчат многие, а тот, о котором не ведает никто, – взвешивая каждое слово, сплел фразу я. – Она всегда была на виду, слышала лишь то, что следовало. И, ради правды, никуда особо не лезла.

– Разве что пыталась пробить для группы лиц прогулку по этому зданию, – вякнул из угла Валяев. – Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – парировал я. – Но это было давно, и повторных попыток лоббирования данного замысла она не предпринимала, а сейчас и вовсе порвала с нашими врагами.

– Соперниками, – мягко поправил меня хозяин «Радеона». – Так прозвучит вернее. Продолжай.

– Да, собственно, все. – Пожал плечами я. – Она хороший сотрудник и человек славный. Ест, правда, много, но тут уж у каждого свои слабости. И выбор в результате сделала правильный.

– Одно плохо: раньше или позже появится тот, о ком никто не знает, – подытожил Старик. – Ты сам про это сказал.

– Только не в редакции, – сразу же добавил я. – У нас вакансий нет, а все остальные сотрудники проверены делом и водкой. То есть тяготами службы, конечно. Оговорился.

– Этот вопрос закрыт. – Припечатал ладонь к столешнице Старик. – Илья, задача остается прежней: ты должен знать все и всегда быть на шаг впереди.

– Слушаюсь, – бодро отозвался Азов. – Исполню в лучшем виде.

– Не сомневаюсь. – Хозяин «Радеона» отпил вина. – Партия переходит в эндшпиль, а стало быть, начинается самое интересное. Кстати, когда именно начинается? Максимилиан?

Зимин коротко глянул на Валяева, тот вскочил со стула и бодро гаркнул:

– В пятницу. Вернее, с четверга на пятницу, в ночь. Обновление готово, протестировано, осечки не случится.

– Время тебя ничему не учит, – печально вздохнул Старик. – Я не раз тебе советовал никогда не говорить про еще не случившееся утвердительно. Что если осечка будет иметь место, а я до той поры не покину Москву? Твои клятвы станут пеплом, а мой гнев за обман падет на твою и без того отягощенную провинностями голову. Разумеется, ты накажешь своих людей за нерадивость, но их кара будет в сотни раз легче, чем твоя. Никогда не обещай того, что не свершилось, ибо нити Судьбы может спутать или распутать только она одна.

– Виноват, – пробормотал Валяев, опустив голову.

– Пока нет, но я этого не исключаю. – Погрозил ему пальцем Старик, а после мечтательно улыбнулся. – Ах, какие интересные дела скоро начнут твориться в игре! И я понимаю тех, кто предпочитает тот мир этому! Ненастоящая реальность куда красочней и живее подлинной. Здесь последнее время невыносимо скучно, в никуда испарились и пропали неподдельные страсти и великие свершения, а люди стали бледными подобиями своих великих предков. Их деды мыслили в планетарных масштабах, полем интересов этих титанов были не какие-то мелкие страстишки, а весь мир. Да, иногда они совершали невероятно злые и непотребные поступки, но их оправдывало величие целей. Они не стремились набить золотом свои карманы, они были равнодушны к роскоши, ими двигало лишь желание изменить порядок вещей, созданный до них и казавшийся незыблемым. И где теперь те титаны? Их нет, они вымерли. В лучшем случае приняли облик бюстов, пылящихся в музеях. А самое скверное, что маленькие люди, которым нет числа, даже не дают возможности пробиться наверх тем, в ком еще не умер дух великих предков. Разумеется, их можно понять. Маленьким людям ни к чему перемены, им неприятны те, кто вновь пытается изменить сложившееся положение дел. Заметьте, я говорю не о горлопанах, сидящих в надежном убежище и использующих наивных дурачков для собственного возвышения, нет. Речь идет об истинных бунтарях, тех, для кого слова «свобода» и «жизнь» тождественны. И вот для них наша игра – спасение. Там теперь их поле битвы. Там те кольца, схватившись за которые, можно притянуть небо к земле.