Андрей Минин - Княжич

— Спасибо. Вы свободны, Аверьян Филиппович, — не собирался я отвечать на его вопросы.

— Но, — попытался он возразить, однако ребята из моей дружины вежливо его выпроводили. Встречаться с разными мутными типами я предпочитал в своём доме и под охраной.

Как только они оставили меня одного, я крикнул:

— Алис, выходи, давай. Знаю, что подслушиваешь, — улыбнулся я, давно заметив тень под дверью нашей спальни.

— Я не подслушиваю, а беспокоюсь, — невозмутимо вышла она, перестав греть уши.

— Да, да, конечною… Если хотела, могла бы сидеть рядом, а не прятаться в комнате, — заметил я.

— И вовсе я не пряталась, — фыркнула она. — Не выдумывай, — скрестила она руки на груди, защищаясь.

— Всё слышала? — Теребил я ручку в руках, обдумывая, что же мне делать.

Сам себя в угол загнал, а теперь и не рад.

— Всё.

— Пойдешь со мной?

Она вздрогнула и закусила губу, переминаясь в нерешительности.

— Ты ведь собираешься…? — Осторожно спросила она.

— Да, — прозвучал твёрдый ответ. — Они бы нас не пощадили. Не те они люди.

— Я знаю, — тихо проговорила она. — Просто мне… Я…

— Если не хочешь, не ходи, — встал я из-за стола, подойдя к ней и заглянув в глаза. — Я всё сделаю сам, а ты отдохни.

— Нет, — мотнула она головой. — Я хочу видеть, как он умрёт. Не отговаривай меня.

— Хорошо. Пойдём? — Мягко обнял я её.

— Сейчас? — Удивилась, она, вновь вся растерявшись.

Пришлось, чуть ли не тащить её, шла она деревянной походкой, не обращая ни на что внимания и не отвечая на приветствия жителей посёлка, сквозь который мы проходили.

Пришлось мне одному отдуваться.

— Спасибо. Да. Вкусные блины, — кивал я Марфуше. — Несите ещё.

— Я подмогу, — закинул я железный кузов на спину старику, отправляющемуся в лес.

Когда мы подошли к яме на краю леса, превращенной дружиной в тюрьму, Алиса всё также тряслась и трусила, пребывая в каком-то шоковом состоянии.

— Не показывай своей слабости, пожалуйста, — шепнул я ей, когда мы были уже вплотную к месту заключения татар. — Ты княжна или доярка из деревни?

— Пф! — Фыркнула она недовольная таким сравнением.

Моё внушение подействовало, и страх из её глаз ушел.

— Буду я ещё бояться! — Хорохорилась она. — Своего, своего… насильника, — вымучено выговорила она, пока я, поддерживая ее, сильно сжимая ей ладошку.

— Ты справишься, — качнул я головой. — Я в тебя верю.

Она ничего на это не ответила, и мы подошли к самому краю ямы, заглянув внутрь.

Казанцы, похоже, были уверены, что их отпустят, и страха не выказали. Сидели на дерюгах, которые им выдали, чтобы те не лежали на земле и играли в домино.

— Что, снова пытать нас будешь? — Спросил Бек Абай, подняв голову.

Волосы у него на голове спутались и превратились в колтун. Под глазами синяки.

— Ещё и бабу свою привёл посмотреть, — сплюнул в сторону его брат, мурза. — Смотри, Ильхам. Не та ли это кобылка, понесшая от тебя? Ха-ха-ха.

Сын хана смотрел на меня по-другому. Больше не дерзил, с удовольствием заметил я страх в глубине его глаз.

Казанцам каждые шесть часов вкалывали дозу отборной алхимии и сейчас, как кудесники они не представляли из себя никакой опасности, разом превратившись в обычных людей.

— Может, хочешь что-то сказать? — Спросил я Алису, но она отрицательно покачала головой. — Точно? Хорошо. Давай тогда отойдём в сторону, — ступили мы на пару шагов назад. — Михаил, — обратился я к своему заместителю, присутствующему здесь и уже готовому. — Расстрелять, — отдал я команду и тот не колебался, вскинув автомат к плечу.

— Эй, эй! Вы чего?! — Встрепенулся мурза Галлям. — Охренели там?

— Моя семья тебе кишки выпустит! Слышишь? К лошади привяжут, и будут таскать по степи, пока не сдохнешь! — Угрожал испугавшийся бек. — Знай своё место! — Брызгал он слюной, беснуясь и чувствуя скорый конец.

Эмир же встал на колени и стал молиться. Мудрый человек.

— Тых-тых-тых, — прозвучали несколько выстрелов, и всё было кончено.

Алиса всхлипнула и отвернулась. Бросив последний взгляд на своих врагов, я повёл её домой.

— Что это? — Спросил своих слуг хан. — Что вы мне принесли? — Недовольно осмотрел он поставленную к его ногам картонную коробку, всю в тёмных потёках. — Языки проглотили? — Зло сощурился хозяин всей Казани.

Слуги же переминались с ноги на ногу, и не решались ничего сказать. Им было страшно. Никто не желал испытать на себе гнев хана.

— Брат, — обратился он к князю Рязанскому. — Открой, сделай милость, посмотри, что они там притащили.