Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

Строители не спеша начинают лепить кривую стену.

— Так не годится, — ору я, — арматуру прокладывайте и ровнее кладите, а то сейчас завалится!

— Зачем ругаешься, начальника? — на плохом русском говорят они.

Стоп! Что я делаю? Взмахиваю рукой, и строители со своими кирпичами растворяются в воздухе, оставив после себя стойкий запах немытых тел. Блин, как же тяжело колдовать! Я ничего не могу придумать. Но тогда ведь, получилось!

Шум нарастает, я слышу яростное шипение скопища змей на голове Медузы-Горгоны. Вскрикнув от ужаса, бросаюсь в первый павший ход. Несусь как заяц от группы пьяных охотников. Охотники! Как ядерная вспышка возникает в голове озарение.

— Получай! — кричу я, взмахиваю руками. Из пространства вываливается группа пузатых охотников с ружьями. Они вскидывают винтовки и видят развивающиеся щупальца на голове Горгоны.

— Ё, моё!!! — бросают оружие и бегут за мной, выпучив глаза от страха.

Движением руки убираю орущих охотников и несусь дальше. В следующий миг упираюсь в обвал. Ход засыпан, из многочисленных щелей струится холодный воздух, сразу за завалом продолжение тоннеля, но вырваться из каменной западни нет возможности. Неужели меня сейчас превратят в булыжник?! В отчаянье закрываю глаза, мне захотелось стать серой мышкой и проскользнуть в узкую щель подальше от горящего взгляда женщины-монстра.

— Пи, пи, пи! — вырывается из моего горла душераздирающий крик и, взмахнув тонким хвостом, юркнул в щель. Бегу на маленьких лапках, выныриваю с противоположной стороны, срываюсь вниз и падаю уже в обычном, человеческом теле.

— Что это было? — потирая ушибленные бока, сам себя спрашиваю я. За завалом вновь бушует Медуза-Горгона, но даже ей не в силах сдвинуть каменный завал.

Присаживаюсь у стены, руки и ноги дрожат, ужасно хочется пить, а вокруг темнота. Высекаю из пальцев пару тусклых огоньков, посылаю их на разведку. Они плавно летят в темноте, едва-едва освещая каменную кладку стен, над россыпью белеющих черепков зависают, разбрызгивая в разные стороны мелкие искры.

— Что там ещё? — нехотя поднимаюсь, бреду к своим огонькам и спотыкаюсь об продолговатый клыкастый череп, затем вижу череп с ветвистыми рогами и тут я понимаю, что за черепки в изобилии устилают весь тоннель. Пол сплошь заполнен костями.

— Однако? — сам себе говорю я. Внимательно присматриваюсь к черепам и хоть не силён в анатомии, догадываюсь, что это кости собак и, наверное, овец. — Очень мило, — лязгнул зубами я, вжимаясь в стену. Кто-то здесь живёт и не менее страшный, чем Медуза-Горгона. Одно у меня преимущество, обо мне ещё не знают. Быстро гашу огоньки, включаю ночное зрение, с удовлетворением отметив про себя: Хоть это получилось без сучка и задоринки.

Крадусь вдоль стены, стараясь не наступать на хрупкие кости, но ноги попадают во что-то вязкое, не в силах сдержать равновесие, падаю на четвереньки. В нос ударил ароматный запах мёда. С удивлением осматриваю кувшины, стоящие у стены. Часть из них полностью заполнена мёдом, другие лопнули, и янтарная жидкость сползла на землю, окружив белые косточки. Кушать собак и запивать мёдом, своеобразные гастрономические вкусы существа, живущего здесь. Не удержался, окунул палец в кувшин с мёдом, с наслаждением облизал. Затем засунул руку, чуть ли не по локоть, сижу, слизываю капающий вязкий мёд, балдею. В принципе, здесь неплохо, веселею я.

Перепачканный мёдом встаю, с сожалением смотрю на кувшины с мёдом, не удержался, поднимаю один из них. Тяжёлый. Ничего, как-нибудь доволоку. Вот девочки обрадуются, да и Хрюх не откажется.

Иду почти по центру тоннеля, а впереди замаячило тусклое пятно выхода. Как славно, без происшествий вышло! А ещё целый кувшин с мёдом!

Одуревший от переизбытка мёда в животе, выползаю наружу и нос к носу сталкиваюсь с высокой женщиной.

— З-здрасте, — едва не сел я.

Женщина стоит в окружении своры собак, у которых глаза горят как угли, кто-то страшный, с кожистыми крыльями пронёсся за её спиной и растворился во мраке. Она делает жест и собаки, готовые броситься на меня, замирают:

— Ты кто такой, чудовище? — она с прищуром смотрит и вдруг мне кажется, что её красивое лицо искажается, проступают черты лошади, затем — оскал львицы и — вновь женское лицо. Такое ощущение, что женщина имеет сразу несколько обличий и какое предпочтительнее, зависит от обстановки.

— Кирилл, — хлопнул глазами я.

— Как ты сюда попал, в Долину Мёртвых, живой? И зачем мой мёд крадёшь?