Goblins - О бедном монахе замолвите слово

Старик был крепок, но я крепче.

И никто, включая вышеперечисленных, не может похвастаться тем, что смог переорать этого благочестивого Дао, когда он рассказывает всем вокруг о пути духовной чистоты и праведности!

Должно быть, общество бродячих проповедников потеряло в моем лице, возможно, самого достойного своего члена. Одна девушка, медленно, но верно вырабатывавшая в себе рефлекс на любые проповеди в виде стойкой мигрени, и один ругающийся и скрипящий зубами старик были со мной в этом, безусловно, согласны. Еще я призывал Свинью, чтобы улучшить взаимопонимание с ним, а также, чтобы он быстрее привыкал к нашему миру, и, чтобы никому не было обидно, читал из книги и ему.

Никогда раньше не подозревал, что свиньи умеют выть.

Сам по себе город Дунху нам был не интересен, а припасы можно было бы пополнить и в деревнях вдоль тракта, но тут уперлась Ванкси — дескать, невмочь никакой уважающей себя юной деве без купальни. Это некоторые лысые обмороки пусть моются в бочке. Или в речке. Или в болотной луже. А ей надо бы привести себя в порядок. Я особенно не сопротивлялся — направлялись мы в Ланьхоу, а Дунху все равно был по пути. Неплохо было бы еще перекусить, но с этим были некоторые проблемы. Мой кошелек вопил от малокровия, и я отправился на местный рынок, дабы продать нажитое. Немного листьев Цзинь Инцзы ушло практикующему алхимику по неплохой цене, и на очереди оказались инструменты мастера Фэн Шуй, те, что я отобрал у нечестивых призраков, убивших славного дедушку. И я нашел, было, прилавок торговца, торговавшего амулетами, но он выставил мне совершенно смехотворную цену, в виде полутора десятков бронзовых цяней, и был мною послан.

Рядом ошивался местный страж, следивший за порядком, и он докопался до меня с целью наживы, и был послан тоже, потому сам Будда ничего не смог бы получить с этого старого праведника, кроме пары затычек в ухо и доброго пинка в задницу.

В это время меня и нашла милая сестрица Ванкси. Ее чуть влажные волосы падали на плечи густой волной; ясные глаза смотрели прямо и дерзко из-под тонких прямых бровей, а на лице блуждала легкая улыбка. Источая тонкие ароматы духов, она остановилась возле меня, и тысячей серебряных колокольчиков, побеспокоенных легким порывом утреннего ветерка с озера Дяньшань, в воздухе прозвенел ее голос.

— Что тут происходит?

Я сумрачно покосился на обступившую нас городскую публику, жаждавшую халявных развлечений в виде легкого скандала, и показал на стража — хапугу.

Сей грозный страж сказал мне грубо:

«Плати мне, старый Дао, мзду!»

Ответ мой краток был, и в рифму,

(но тут ее не напишу).

Да, я становлюсь чертовски лиричен, особенно, когда с утра не жрамши.

Что-то ответить мне не успел ни обруганный мною стражник, ни прекрасная Ванкси, потому что на этого старика из толпы коршуном налетел некий странный субъект, и попытался вцепиться мне в плечи, и лишь воля всех богов, бесконечная удача этого странного существа, а также гранитное самообладание этого твердокаменного старика удержало его от превращения из «странного» в «сильно побитого».

Халат нездорово-желтого цвета еще и на пару размеров больше, чем нужно, висел, как мешок на пугале, на довольно тощем молодом человеке. Обильно нарумяненные щеки, красиво подведенные глаза, выщипанные в ниточку брови и безжалостно накрашенные губы. Волосы, завязанные в высокий узел, заколотый длинной серебряной спицей с маленьким колокольчиком, и кокетливый бант на серебряной ленте, украшавшей шею, но съехавший на плечи и не скрывавший то, что должен был, видимо, скрывать.

Не знаю уж почему, но нравился сей юный мастер мне все меньше и меньше. Возможно, где-то в глубине души он хороший человек, но проверяет эти глубины пусть кто-нибудь другой.

— Здравствуйте, почтенный мастер! — с прямо-таки вселенским счастьем проорало это существо, хватая меня за рукав и вцепляясь в него мертвой хваткой.

— И ты здравствуй, дитя порока. Что тебе надо от этого старика?

— Вы тот, кто безусловно сможет мне помочь!

— Я тот, кто безусловно не сможет тебе помочь! — ответил я, отдирая его клешни от своей рубахи. — Понимаешь, этот старик предпочитает женщин. Он предпочитал их, когда был молод, и предпочитает их, когда стар. В небесах и под землей, в хижине бедняка и в императорском дворце этот старый Дао будет предпочитать женщин. Не искушай меня, это бесполезно.

— Нет, почтеннейший, вы не поняли! — не обратил внимание на мои настойчивые попытки от него отвязаться этот странный незнакомец. — Я и некоторые молодые мастера состязаемся за внимание прекраснейшей дочери семьи Ло — несравненной Ло Шуань…