Елена Звездная - Книга вторая. Магическая экспедиция

Судорожно вздохнув, обреченно уточнила:

— То есть, всё обнародованное магическим информационным полем — это плод моего больного воображения, а король никогда, вообще никогда ничего подобного не писал даже в мыслях?

— Вы умная девушка, госпожа Радович, — высказал своеобразную похвалу лорд Энроэ.

«Да нет, просто слишком хорошо знаю, кого в таких случаях делают крайним», — подумала я, но говорить не стала.

Где-то в глубине души начала зарождаться, к сожалению, вполне обоснованная паника, я поняла, что меня ждёт масса всего унизительного и неприятного, надеялась только, что, ввиду королевской необходимости составления карты поселений Горлумского леса, мне сохранят жизнь. Очень надеялась.

— Где и что подписать и в какой форме я должна буду принести извинения королю, короне и отдельно Айвану Горски? — тяжело вздохнув, спросила я.

Лорд Энроэ усмехнулся, закрыл блокнот, убрал в карман вместе с карандашом и насмешливо проговорил:

— Приятно видеть в столь юной девушке столь неожиданные ум и проницательность.

И вдруг иным, практически светским тоном дознаватель осведомился:

— Что вы делаете сегодня вечером, госпожа Радович?

Настороженно глядя на него, напряжённо ответила:

— Зависит исключительно от вас, лорд Энроэ.

Мужчина усмехнулся, кивнул и сделал странное заявление:

— Мы несомненно поладим, госпожа Радович.

После чего поднялся и уверенным шагом человека, обладающего всей полнотой власти и неизменно этой властью пользующегося, направился к гонцу, которого уже подняли на ноги, и нетерпеливо ожидающему Айвану Горски, стоящему в группе других дознавателей.

Я тоже поторопилась покинуть двор, но старалась идти по тропинкам через заснеженный сад, чтобы не попадаться никому на глаза. Было обидно и горько вляпаться в столь существенные неприятности из-за такой мелочи. Всё дело в том, что я не дала Горски списать. Всего лишь не дала списать! Триединый, у него семь репетиторов, неограниченное количество денег на учебники и возможность, которой никогда не будет у меня — проконсультироваться с преподавателем! Он мог бы подготовиться в сто раз лучше, чем я, но… предпочёл потратить имеющееся в его распоряжение время на безуспешное ухлёстывание за новой примой Королевского театра. По слухам, витающим в университете, он осыпал дорогу перед её домом лепестками роз, потратил фантастические средства на покупку изумрудов, под цвет глаз прекрасной актрисы, и ночами упражнялся не в магии, а в написании стихов об её неимоверной красоте.

Горски, который, кстати, теперь, когда я носила жемчужину от воздушника, позволяющую видеть сквозь иллюзии, оказался не столь привлекателен, как был раньше, как, впрочем, и многие иные представители древнейших родов, ходил по университету со скорбным видом, чем приводил в умиление девушек и вызывал чувство мужской солидарности у парней. Но ни того ни другого не возникло у преподавателей, когда на трёхступенчатом пробном экзамене Горски завалил сначала тест, затем практическое задание. И теперь от исключения из университета его могло спасти только эссе на заданную тему. И вот вопрос — чем занялся студент, находящийся на грани отчисления и обладающий всеми возможностями для написания работы?! А ничем! Он продолжил волочиться за актрисой, а сегодня, за день до сдачи работы, после окончания занятий подплыл ко мне вальяжной королевской походкой и потребовал предоставить ему мою работу, дабы он мог «проверить ключевые моменты». Я на это ответила скромным: «Сама проверила». Он в ответ насмешливо заявил: «Да что ты можешь?». Я ответила: «Всё, что могу — всё моё, и на чужое, в отличие от некоторых, не претендую». И вот тогда Горски, озверев, потребовал дать ему списать. Я ответила отказом, собралась и сбежала во двор. Он догнал… и случилось то, что случилось.

И теперь нужно было думать, что с этим всем делать. Хотя что тут думать — дальнейшее зависело исключительно от лорда Энроэ. И тут я могла лишь предполагать, что меня ждёт. Гарантировать же могла только одно — Горски, несомненно, потребует, чтобы я извинилась перед ним максимально постыдным и принародным способом… Вероятнее всего, в зале собраний и на коленях, чтоб его!

Остановившись, запрокинула голову и, глубоко дыша, посмотрела в небо. Небо начало затягиваться тучами и грозило разразиться снежной бурей к ночи.

Постояв, подуспокоилась, взяла себя в руки и пошла дальше. Так, принародное унижение я выдержу, не знаю как, но выдержу, выбора у меня нет. А вот что будет дальше, уже вопрос… То, что меня обвинят в происшедшем — сомнений нет, сомнения имеются лишь в том, какое наказание изберёт лорд Энроэ. А в его власти практически всё — от заключения в тюрьму в том случае, если мне вменят покушение на гонца, до казни на королевской площади, если лорд-дознаватель решит инкриминировать покушение на честь и достоинство короны.