Марина Беляева - Феи Гант-Дорвенского леса

«Как же быстро пришёл конец», — подумала про себя девочка, и, если бы она не была так сильно напугана, она бы непременно усмехнулась этой мысли.

Да уж, а ведь Тилли даже надеялась, что у неё как-нибудь получится продержаться подольше. Придурошная, и на что надеялась.

И тут же, словно в подтверждение её слов, чудовище набросилось на неё. Со стороны могло показаться, что оно упало, но Тилли не думала об этом. Она сжалась в комочек, прикрывая лицо — ведь именно в лица эти твари впиваются чаще всего. Кто-то забирает глаза, кто-то начинает поедать вкусную голову, кто-то залезает в уши и высасывает человека изнутри, пока сам не встанет на его место…

Хотя шансы у Тилли всё же ещё есть. Если эта тварь накинется на неё, то Тилли может сгруппироваться и врезать ему как следует по лицу, а потом попытаться убежать. Убежит… ох, нет, как же сильно болит нога. Куда она с ней убежит?

Но хотя бы постоять за себя девочка в состоянии. И она сделает всё, чтобы эта мерзкая тварь запомнила её навсегда…

— С тобой всё в порядке?

Участливый голос озадачил напуганную до смерти Тилли с толку. Она разумно решила не открывать лицо, чтобы возможный противник не одурачил её и не вцепился прямо в нос. Но, поняв, что прошло уже какое-то время, а её пока не поедают, рискнула спросить:

— А тебе-то что, пугало?

И тут же чудовище возмущенно заговорило тоненьким девичьим голосочком:

— Эй, а чего ты грубишь? Я же тебе не хамила!

— Ну и что, — зло ответила Тилли. — Сожрешь же меня сейчас с потрохами, так приступай, наконец!

— Глупая, — засмеялось чудовище. — Девочки девочек не едят!

Тилли осторожно разжала руки и уставилась на собеседника.

Это была девочка одного с Тилли возраста. Только она была очень светленькая, в аккуратном голубеньком платьице с отложным воротничком и красивой корзинкой, о которой всегда мечтала Тилли. Девочка с любопытством и легкой обидой смотрела на Тилли, словно не понимала, кто это перед ней лежит: человек или же лесное чучело.

«Из богатеньких», — тут же поняла Тилли и сразу невзлюбила новую знакомую. Да и волосы у неё лежали не как у нормального человека, даже не растрепались от бега…

Но тут же Тилли пришла в ужас — перед ней словно наяву возникло страшное, зубастое, вытянутое человеческое лицо Паучьего Короля и заговорило: «Любой, кого ты встретишь, будет проклят: скоро умрёт или испытает такую боль, о которой он никогда не знал!».

— Уйди от меня! — нечеловеческим голосом крикнула Тилли и вновь захотела встать, но лишь сморщилась от боли. Но не пикнула, звука ни единого не издала! — Уйди от меня, дура, здесь опасно!

— И вовсе не дура, — обиженно протянула новая знакомая, присаживаясь рядом с отодвигающейся испуганной Тилли. — Меня зовут Кейтилин. Скажи, тебе больно?

— Раз сказали «пошла вон», значит, проваливай отсюда! — раздраженно прорычала Тилли, зло буравя собеседницу странными светло-серыми глазами. Не слушается, так хоть пусть испугается!

— Покажи, где болит, — спросила Кейтилин, словно не слыша злых слов. Это очень обидело Тилли, и ей тотчас захотелось ударить непокорную девку, да посильнее.

— Я же сказала — уйди!

И Тилли толкнула её. Не ударила, просто резко уперлась рукой в плечо наклонившейся к ней девчонки и оттолкнула от себя. Та неловко упала, и Тилли вздрогнула, ожидая, что от её прикосновения кожа у незнакомой девочки пойдёт пузырями или чем-то таким: кто знает, чем одарил её Паучий Король!

Пузырями кожа не пошла, однако одежда на том месте подпалилась, и теперь девочка сидела с некрасивой дыркой. Она растерянно смотрела то на Тилли, то на свою одежду. Тилли не хотела даже думать о том, что бы случилось, коснись она голой кожи…

«Платье испорчено, — удрученно подумала девочка. — Теперь она меня не простит. Я бы не простила, за платье-то».

— Странно, — произнесла Кейтилин, но так, словно не произошло ничего важного. А затем она посмотрела на ошарашенную Тилли и строго, словно мамочка, сказала: — А ты не дерись! Видишь, платье порвала.

— Да что ты несёшь! — взорвалась девочка: спокойствие Кейтилин раздражало и одновременно заставляло чувствовать себя виноватой. — Я же платье тебе испортила, дура!

— А ты можешь не обзываться? — обиженно сказала Кейтилин, поднимаясь.

«Она меня совсем не слушает, — подумала Тилли. — Тупица, хоть бы кивнула из уважения!».

И тут же, чуть спокойнее, произнесла:

— Слушай, тебе нельзя меня касаться. Поняла? Ни в коем разе нельзя!