Джо Аберкромби: Мудрость толпы [litres]

– Чьей крови? Моей? – пробормотал Орсо, безуспешно пытаясь ослабить воротник.

– Н-ну… – Рыцарь-герольд довольно вяло отсалютовал, прощаясь с ним. – Просто крови. Мне кажется, им все равно, чья она будет.

…Неутешительно небольшое число членов Закрытого совета, кряхтя, поднялось на престарелые ноги, когда Орсо с грохотом вломился в Белый Кабинет. Лорд-маршал Форест остался в Стоффенбеке с потрепанными остатками своей армии. Архилектор Пайк наводил страх на беспокойных жителей Вальбека, заново склоняя их к покорности. Верховному судье Брюкелю раскроили голову во время предыдущего покушения на жизнь Орсо, и на его место до сих пор не нашли замены. Кресло Байяза в конце стола пустовало, как это было на протяжении последних нескольких столетий. Генеральный же инспектор, как можно было предположить, снова отсутствовал из-за проблем с мочевым пузырем.

Лорд-канцлер Городец заговорил первым. Его голос звучал довольно пронзительно:

– Позвольте мне поздравить ваше величество с блистательной победой…

– Выкиньте ее из головы. – Орсо бросился в неудобное кресло. – Я это уже сделал.

– На нас напали! – Рукстед порывисто устремился к своему месту, звякая шпорами. – На королевский кортеж!

– Проклятые бунтовщики заполонили улицы Адуи! – просипел Хофф, грузно опускаясь в кресло и утирая вспотевший лоб рукавом мантии.

– Еще вопрос, кто больше проклят, бунтовщики или улицы, – буркнул Орсо.

Он провел по щеке кончиками пальцев и посмотрел на них: они были слегка запачканы красным. Из-за усердия Горста он был теперь забрызган с ног до головы.

– Есть новости от архилектора Пайка?

– Вы не слышали? – Городец, по-видимому, оставил былую привычку распушать и разглаживать свою длинную бороду; теперь он крутил и дергал ее, зажав между скрюченных пальцев. – Вальбек пал! Город захвачен мятежниками!

Орсо сглотнул так громко, что звук отразился от голых беленых стен.

– Захвачен?

– Опять? – взвизгнул Хофф.

– От его преосвященства никаких вестей, – заметил Городец. – Мы боимся, что он мог попасть в плен к ломателям.

– В плен? – ошеломленно переспросил Орсо. Комната вдруг показалась ему еще более невыносимо тесной, чем обычно.

– Вести о беспорядках доходят со всех концов Миддерланда! – выпалил верховный консул голосом, вибрирующим от еле сдерживаемой паники. – Мы потеряли связь с муниципальными властями Колона! Из Хольстгорма тоже поступают тревожные сигналы. Грабежи. Самосуды. Чистки…

– Чистки? – выдохнул Орсо. Кажется, сегодня он был обречен без конца, в ужасе и потрясении, повторять за собеседником последние слова.

– Ходят слухи о бандах ломателей, бесчинствующих в провинции!

– Огромных бандах, – вставил лорд-адмирал Крепскин. – И они стекаются к столице! Мерзавцы обнаглели до того, что называют себя «Народной Армией»!

– Измена плодится, как какая-то чертова зараза, – пропыхтел Хофф, глядя на пустующее кресло в конце стола. – Нет ли способа как-то сообщить лорду Байязу о происходящем?

Орсо остолбенело покачал головой:

– Не настолько быстро, чтобы это могло нам помочь.

В любом случае вполне возможно, что Первый из магов предпочтет остаться на благоразумном расстоянии, вычисляя, какую прибыль он может получить от происходящего.

– Мы сделали все, что могли, чтобы новости не просочились в народ…

– Чтобы предотвратить панику, ваше величество, вы понимаете, но…

– Они могут оказаться у ворот города уже через несколько дней!

Воцарилось долгое молчание. Чувство торжества, с которым Орсо приближался к столице, теперь казалось полузабытым сном.

Если существовала полная противоположность тому, чтобы чувствовать себя королем, это была она.

– Согласитесь, это впечатляющее зрелище, – произнес Пайк.

– Соглашусь, – отозвалась Вик, на которую было не так-то просто произвести впечатление.

Возможно, Народной Армии не хватало дисциплины, снаряжения и припасов, но никто не мог бы оспорить ее масштаб. Она тянулась насколько хватало глаз, теряясь в дымке мороси вдалеке, заполонив дорогу на дне долины и раскисшие склоны по обеим сторонам.

Когда они вышли из Вальбека, их было, наверное, тысяч десять. Впереди, словно яркий наконечник копья, выступала пара подразделений бывших солдат, сверкая новенькими, только что из литейной, подарками от Савин дан Брок. Но вскоре порядок уступил место разнузданному хаосу. Фабричные рабочие и литейщики, красильщицы и прачки, каменщики и ножовщики, мясники и лакеи не столько маршировали, сколько отплясывали под старые рабочие песни и стук барабанов, сделанных из кастрюль. Пока что восстание носило в целом добродушный характер.