Анастасия Анфимова - Injectio Платины [СИ]

Коренные обитатели леса не забывали напоминать о своём существовании, то и дело пугая их следами на снегу. По ночам часто выли волки, а однажды возле ручья обнаружились отпечатки большущих кошачьих лап.

Как-то вечером монашка попросила ещё раз показать ей картинки из «те-ле-ф-на». Это слово женщина всегда выговаривала тщательно и с большим удовольствием.

Однако девушка ей отказала. Она, как смогла, попыталась объяснить собеседнице, что волшебный ящичек вот-вот «умрёт» без магической «еды», которую невозможно отыскать в этом мире, а бывшей рабыне очень хочется продемонстрировать его действие господину Бано Сабуро.

К её немалому удивлению спутница посчитала причину отказа достаточно убедительной, чтобы больше не обращаться с подобными просьбами.

Они регулярно ходили на вершину горы, с которой открывался вид на дорогу, но только в шестой раз заметили хорошо различимые следы людей и повозок.

Монашка всхлипнула и, вытерев застиранным платочком выступившие на глазах слёзы, торжественно объявила:

— Хвала Вечному небу, болезнь исчезла. Пути открыты. Нам пора, Платино-ли!

— Тогда завтра и пойдём! — охотно согласилась Ия, которой и самой уже порядком надоело прятаться в лесу.

Весь остаток дня спутница болтала без умолку, не давая девушке даже слово вставить.

Сначала женщина долго и со вкусом проклинала болезнь, унёсшую столько человеческих жизней, превратившую выживших в кровожадных, похотливых чудовищ, лишённых милосердия и почтения к благородным людям.

Бывшей рабыне даже стало казаться, что монашка после памятной встречи с мародёрами боится покидать избушку, пускаясь в новое опасное путешествие.

Перед сном монолог спутницы неожиданно сделал причудливый зигзаг, и она принялась рассыпаться в многословной благодарности за помощь, которую ей оказала госпожа Платино, спасая её из перебитого каравана, и за помощь в лечении петсоры. Затем она стала рассказывать о доброте и благородстве своего брата, а ночью, когда глаза Ии уже смыкались, напомнила, чтобы та взяла с собой все вещи из её мира.

— На государственной службе господину Сабуро приходится иметь дело с разными людьми, — пояснила женщина извиняющимся тоном. — Вот он и стал таким подозрительным. Нет, брат знает, что я не буду его обманывать. Но вам может и не поверить… Особенно, если умрёт «те-ле-ф-он».

Понимая правоту слов собеседницы, девушка клятвенно пообещала взять с собой все уцелевшие иномирные предметы. Кроме того, она вновь захватила пакет с картошкой, надеясь когда-нибудь развести здесь данный овощ.

Поэтому на этот раз путешественницам пришлось тащить не только битком набитую корзину, но и узел с одеждой, который недавняя невольница кое-как закрепила на спине.

В последние дни заметно потеплело. Снег ещё не таял, но уже скукожился и отяжелел, ещё больше затрудняя передвижение.

С крыши избушки свешивались, поблёскивая на солнышке, длинные, полупрозрачные сосульки.

Судя по словам Сабуро, до весны оставалось ещё далеко, а случившееся — всего лишь оттепель, на которую так богаты местные зимы.

Без приключений миновав первую лощину, монашка с Ией поднялись на перевал и вновь начали спускаться по склону.

Шагавшая впереди бывшая рабыня остановилась, переводя дух. Оглядываясь по сторонам, она заметила мелькнувшее среди деревьев рыжее пятно.

«Лиса», — не успев испугаться, подумала девушка, теряя интерес к безобидному зверю.

За спиной послышался шорох и гневный вопль спутницы. Резко обернувшись, недавняя невольница с трудом удержалась от смеха при виде обсыпанной снегом женщины. Очевидно, та случайно задела за ветку, которая и сбросила на неё свой белый, холодный покров.

Но тут внимание Ии привлекло знакомое хриплое карканье и шум хлопающих крыльев, доносившийся как раз с той стороны, где она только что видела лисицу.

Присмотревшись, бывшая рабыня разглядела в кронах деревьев знакомых чёрных птиц, очевидно, потревоженных громкими криками монашки, и почему-то тут же вспомнила свой первый визит в вымершую деревню.

Хотя, скорее всего, падальщики мирно доедали тушу какого-то зверя, убитого более крупным хищником.

Вот только неистребимое любопытство, подогреваемое каким-то смутным беспокойством, заставили девушку повернуть в том направлении.

— Вы куда, Платино-ли?! — с тревогой окликнула её спутница.

— Я сейчас! — досадливо отмахнулась та. — Только посмотрю.

Метрах в сорока она обнаружила лежащее на земле тело мужчины, облачённое в порванный зубами, когтями и клювами кафтан из добротного сукна.