Антон Пешкин - Белый край [СИ]

— М-мнф! — зло промычала я и он тут же убрал ладонь с моего рта. — Их надо остановить! Они убьют ее!

— Тише-тише, смотри, — он указал рукой на то, что происходило у рощи.

Самина явно была напугана происходящим, однако даже не пыталась сбежать и не плакала. Лишь хрупкие девичьи плечи слегка дрожали от страха, пока на нее голодными, жадными до крови глазами пялились горожане с факелами.

— Варуней! — воскликнул Бернард и его крик подхватили воины вокруг. — Варуней!

Эгиль, друид лисьих богов, выводил из рощи теленка, чья морда была белой от пепла. Бернард оглянулся на него, кивнул, а затем протянул Самине короткий каменный нож, сверкающие отблесками факелов.

— И пусть сгинет болезнь! — закричал Бернард, взяв Самину за руку.

Ведомая его огромной ручищей, девочка резко полоснула ножом по горлу животного. Горячая кровь хлынула на промерзлую землю, и даже отсюда я видела пар, исходящий от нее. Вместе с этим люди один за другим стали подходить к соломенному чучелу и бросать в разгорающийся костер свои факела. Пламя быстро разгоралось, слышался треск сухих дров, а в ночное небо вздымались тысячи ярких искр. Когда большинство горожан отошло в сторону, Бернард зачерпнул горсть какого-то порошка из мешочка и бросил в пламя — на секунду огонь сверкнул ярким зеленым светом.

Толпа ревела в экстазе, наблюдая за тем, как фигура человека сгорает, превращаясь в пепел и унося с собой их тревоги и проблемы. Куаннинг наконец ослабил свою хватку, а затем и вовсе отпустил меня, когда я увидела, что Самина цела и невредима.

— Они..? — я обернулась и взглянула в лицо парню.

Он лишь загадочно улыбнулся и кивнул в сторону празднества. Среди толпы я отчетливо различала друидов, и один из них, Эгиль, друид лисьих богов, смотрел сейчас прямо на меня. Когда я наконец заметила на себе его взгляд, он улыбнулся и подмигнул мне.

Всю оставшуюся ночь я не смыкала глаз.

У нас с Ингиредом все еще оставалось много работы, но, к счастью, многим детям уже к утру стало лучше. Болезнь протекала быстро, стремительно, и так же быстро она отпускала их тела. Когда над Скагеном встало солнце, многие из них уже могли самостоятельно есть, стали общаться между собой, а небольшая группа девочек даже вызвалась помочь мне. Для них это была не более чем игра, однако забота об оставшихся больных была делом первой важности, а я уже больше суток не смыкала глаз, поэтому я с благодарностью приняла их помощь. Вскоре я наконец нашла время чтобы немного подремать, однако сон мой продлился недолго.

— М! М-м! — возмущенно мычал Ингиред, пытаясь остановить кого-то, кто ворвался в дом.

— С дороги, колдун! — взревел мужчина в огромной шубе, чье лицо было красным от злости.

— Что происходит? — я встрепенулась, моментально придя в себя. — Вы кто?

— Где мой сын?! Где мой мальчик?! — продолжал рвать и метать мужчина, угрожающе потрясая увесистой дубиной. — Роло! Роло! Отдайте мне моего сына!

— Пап? — раздался недалеко от меня голос маленького мальчика. Одного из тех, за кем я следила всю эту ночь. — Папа!

Ребенок вскочил на ноги, словно болезнь его и вовсе не коснулась и, быстро семеня маленькими ножками, побежал к отцу, падая в его теплые объятия.

— Может не будете мешать, а? — устало простонала я, глядя на эту картину. — У нас все еще есть больные. Им нужен покой.

Мужчина, выронивший дубину из рук при виде своего живого и здорового сына, поднял взгляд на меня. На его лице читалась дикая смесь из множества эмоций — от страха до неподдельной радости, от негодования и до благодарности. Но в конце концов он, не сдержав улыбки и скупой мужской слезы, энергично кивнул мне и вместе со своим сыном ушел прочь из лазарета.

Но это был далеко не последний наш посетитель. С самого утра у дома, в котором мы разбили инфекционное отделение, столпилась огромная масса народа, едва ли не больше чем та, что ночью сжигала соломенное чучело. Один за другим люди заходили в дом, а выходили наружу широко улыбаясь и плача от счастья. Их дети были живы. Никто не умер в эту ночь.

— ...что касается вашего... Эй, эй! — мой разговор с матерью одной из девочек прервал старик, ворвавшийся в лазарет. — Выйдете! В очередь!

В конце концов его вытянули наружу несколько крепких рук тех, кто еще не увиделся со своим ребенком, а я, вздохнув, продолжила разговор.

— Ваш сын в порядке, не волнуйтесь, — я устало улыбнулась матери и положила свои огрубевшие ладони поверх ее. — Но ему еще нужно побыть здесь. Жар его больше не беспокоит, но кашель еще не прошел. Не переживайте, хорошо?