Ирина Лазаренко - Драконов не кормить

– Я думаю, что нет, – ответил Рратан после недолгой паузы. – Никогда не ощущал ничего особенного в тех вещицах, которые продавали гномы в Декстрине. Я думаю, это были вершинники, из тех, которые навсегда уходят из гномского города Гимбла и теряют связь с камнем. Но Декстрин не становится от этого хуже! В харчевнях играют на лютнях и дудках, пекут хлеб с луком и делают к нему соус из кислых ягод…

Рратан ещё что-то говорит, но Илидор уже не слушает. Он задумчиво напевает себе под нос, разглядывает пушистое облако и прикидывает: как бы исхитриться попасть в Декстрин?

Людское поселение, крупный город, где бывают торговцы со всех краёв. Определённо, Илидор должен хорошенько изучить это место и ма-аленькая сложность лишь в том, что не Илидор решает, куда он отправится в следующий раз, а провозить драконов через города эльфы избегают по целому ряду причин.

Хотя все эти причины можно сократить до пары фраз: дракон может быть опасен для города, город может быть опасен для дракона.

С людскими городами проще, поскольку они намного меньше эльфских. К примеру, в Артене, столице домена Донкернас, живёт около пятнадцати тысяч эльфов, а в том же Декстрине – никак не более шести. Причём Артена – далеко не самая большая из эльфских столиц, а Декстрин – один из трёх крупнейших человеческих городов. Они могли бы считаться столицами, будь у людей эти самые столицы, но у людей нет ни столиц, ни общего названия для земель – как у эльфов есть Эльфиладон, у людей нет общего короля. Каждый кусок их земли – Уррек на юге от Донкернаса, Чекуан на юго-западе и Декстрин на юго-востоке – каждый кусок поделен на небольшие владения, которыми правит какой-нибудь человек, который сегодня оказался сильнее других. Если бы не всем известная человеческая лень – они бы постоянно воевали за свои ошмётки земли, как это делали эльфы в давние времена, но воевать людям нравится значительно меньше, чем торговать, пить пиво и сплетничать.

Быть может, как-то иначе вели себя люди в других землях материка Маллон-Аррай, в землях, далёких от мест, окружающих Эльфиладон, – но об этом золотому дракону ничего известно не было.

Что может заставить эльфов отвезти золотого дракона в юго-восточные людские земли?

Что может заставить эльфов вывезти его туда не в обычной драконоустойчивой клетке под пологом?

Как, спрашивается, он должен бежать из Донкернаса и выжить, если ему не дают узнать мир, в который он собирается бежать? Как, спрашивается, он поймёт, куда именно хочет бежать и что там делать, если за два года даже толком не видел, как живут в других местах?

У Илидора нет ответов, только неуёмное любопытство, от которого подрагивают крылья плаща, да ещё готовность думать, ждать и пытаться столько, сколько будет нужно.

У него впереди сотни лет, если потребуется…

Но Илидор не проживёт в Донкернасе сотен лет, он просто лопнет!

Погрузившись в свои мысли, Илидор не сразу понимает, что ядовитые драконы умолкли, а через миг слышит бесцветный голос, от которого стягивает кожу на затылке:

– …в дорогу. Воды не хватит. На всех.

– Но слышащие воду… – начинает Вронаан.

Теландон, верховный маг донкернасского домена, перебивает тем же ровным тихим голосом:

– С водой. Очевидно. Проблемы. Вронаан.

Солнечный звонкий день как будто меркнет и становится тише от тусклого голоса Теландона. Илидор сползает по валуну, едва не распластываясь на земле, хотя понимает, что это глупо: Теландон его увидит, если пойдёт к замку. Но Теландон беззвучно пропадает где-то в другой стороне, это вскоре становится понятно по тому, что ядовитые драконы начинают тихо и встревоженно переговариваться.

Поняв, что упустил нечто важное, и не желая себя обнаруживать теперь, Илидор покидает своё убежище за валуном и тихо растворяется в высоких зарослях камассии и дербенника. Они основательно пожухли за последний месяц.

Нужно найти кого-нибудь, кто объяснит, что тут происходит, думает Илидор. Кого-нибудь знающего и не очень противного.

Возможно, некто могущественный и обладающий скверным чувством юмора подслушал мысли Илидора и решил всё сделать наоборот, потому что за поворотом тропы золотой дракон едва не налетел на Куа.

* * *

У человеческого обличья Куа была нервная злая челюсть, глубоко сидящие беспокойные глаза и голос, подобный придушенному горному обвалу.

Сейчас трудно поверить, но когда-то они с Илидором были почти приятелями: два драконыша из одной кладки, которые досадовали на дурацкие верёвки, связывающие их крылья, желали больше никогда не оказаться в машинной и думали, что впереди их ждут какие-нибудь удивительные открытия и события.