Роберт Сальваторе - Предел не положен

Закнафейн отрицательно покачал головой, и Харбондейр снова кивнул и щелкнул пальцами, дав понять, что незамедлительно выполнит заказ, как только у Закнафейна возникнет такое желание.

Мастера оружия радовал тот факт, что он не убил этого дроу, и не только из-за того, что обслуживание после той ночи значительно улучшилось. Нет, чувство облегчения простиралось намного глубже. Он встал со своего стула и пересел к барной стойке, у которой почти никого не было.

– Может, еще что-нибудь? – предложил Харбондейр.

Закнафейн поднял ладонь.

– Мне скоро возвращаться в Дом До’Урден. Не годится пошатываться, когда прыгаешь на балкон.

– Или в спальню Верховной Матери Мэлис, а? – с легкой усмешкой съязвил бармен, и Закнафейн довольно ухмыльнулся в ответ.

– За Верховную Мать Мэлис, – произнес он, поднимая стакан, – неукротимую.

Харбондейр легонько стукнул по краю стакана бутылкой.

– Она действительно такая, как о ней говорят?

– И даже больше. Она оставляет больше ран, чем кот, путающий следы.

– Когтями и ртом?

– Да! – подтвердил Закнафейн, и оба расхохотались.

Смех затих, и бывшие враги посмотрели друг на друга через барную стойку – почти вплотную.

Эти новые отношения вполне устраивали Закнафейна. Он удивился, осознав, что доверяет Харбондейру, но это действительно так и было. О каком бы заговоре ни предупредила его Даб’най, он был уверен, что бармен в нем не участвует.

– Как дела у Дювона Тр’араха? – рискнул спросить Закнафейн.

Вопрос, казалось, удивил бармена.

– Он во всех отношениях стал лучше, чем был, когда вступал в Дом Фей-Бранш, – наконец ответил он.

– А как ты думаешь почему?

Харбондейр пожал плечами:

– Он повидал изнанку благородного Дома с его заговорами, ударами открытыми и в спину, но без несчастья, постигшего наш прежний Дом. Я думаю, опыт расширил кругозор Дювона и позволил по достоинству оценить Бреган Д’эрт.

Закнафейн кивнул и внезапно все понял. Он так хотел, чтобы Верховная Мать Мэлис освободила его, как Верховная Мать Биртин освободила Дювона.

– А как насчет Харбондейра? – поинтересовался Закнафейн.

– Ты все еще сомневаешься?

– Я этого не говорил.

– Но подразумевал, – возразил бармен. – А что насчет меня? Я доволен, возможно, настолько, насколько не был ни разу доволен все то время, пока трудился в Доме Верховной Матери Хаузз.

– Жрицы сочли бы это за богохульство.

– Да, жрицы разбираются в богохульстве.

Этот простой ответ можно было толковать по-разному. Закнафейн убедился, что в этом Харбондейр знал толк. Этот дроу мог впихнуть бесконечное отчаяние и покорность вместе с немалой толикой едкого презрения всего в четыре слова: «Жрицы разбираются в богохульстве».

Закнафейн ценил такой талант.

И он искренне был рад, что в том случае выбрал милосердие.

Спустя некоторое время Закнафейн побрел по городу к Дому До’Урден и Верховной Матери Мэлис и оставался там, пока мимо проплывали декады.

И каждое утро, поднимаясь с постели, он думал, что стал еще на один день ближе к смерти.

Что, в конце концов, было не так уж плохо.

– Где твой друг? – спросила его как-то Верховная Мать Мэлис по прошествии нескольких месяцев.

Вопрос был неожиданным и неопределенным, но Закнафейн сразу понял, что Мэлис имеет в виду Джарлакса, не появлявшегося в Доме До’Урден уже много месяцев – может, и больше года.

– Последнее, что я о нем слышал, это то, что в Мензоберранзане его нет.

– Он вернулся в город, как говорят слухи, уже две декады назад, но он не вернулся к Закнафейну, – с очевидным любопытством заметила Мэлис.

– Он знает, что ты меня не отпустишь, так что от меня нет никакой пользы.

– Твоя ценность частично заключается в том, чтобы ты оставался для него полезным. Я хотела бы, чтобы Бреган Д’эрт и Дом До’Урден пребывали в дружеских отношениях.

Закнафейн беспомощно пожал плечами.

– Заканчивай свои занятия с Дайнином и можешь быть свободен на всю ночь, – разрешила Мэлис. – Одну ночь.

– Одну и еще несколько, если у Джарлакса есть для меня работа?

Верховная Мать Мэлис нахмурилась, а Закнафейн спрятал усмешку, зная, что она уступит.

На вид Киорли казался обыкновенной крысой, только его шерстка была чище, чем у обычного грызуна, обитающего в сточных канавах и трущобах Мензоберранзана. Но для Громфа Бэнра Киорли значил намного больше. Он являлся близким другом, даже компаньоном. Он был его глазами там, куда Громф не мог пройти или не хотел, чтобы его заметили.