Роберт Сальваторе - Предел не положен

– Признаю, это не просто приятная прогулка, – кивнул Киммуриэль.

– Э?! – недоуменно воскликнул капитан.

– Он говорит, что они будут в нас стрелять, – пояснила Бонни Чарли.

– Я узнаю их намерения задолго до того, как мы сойдемся на дистанцию, достаточную для обмена словами или снарядами, – заверил их Киммуриэль.

– И как ты намерен… – начал было капитан.

– Просто поверь ему, – вмешался Вульфгар. Он развернулся, взявшись за леер, и встал лицом к троим участникам разговора. – Поверь, – повторил он. – Мы все узнаем о приближающейся флотилии задолго до того, как они узнают что-либо о нас.

Калико Гримм переглянулся с Бонни Чарли, и оба пожали плечами.

– Если они захотят разговаривать, то только так: по одной шлюпке от каждой стороны, – объяснил Калико Гримм Киммуриэлю. – И чтобы прочие корабли не вздумали убирать паруса или разряжать катапульты. Если дело дойдет до драки и они проиграют, то удерут. Если проиграем мы, то лишимся своего дома. Не забывай об этом, когда будешь предлагать переговоры, ага?

– Да, конечно, – равнодушно бросил Киммуриэль.

Вульфгар оглянулся на приближающийся флот, потом снова повернулся и увидел, что Киммуриэль направляется в его сторону, а капитан и его помощник сердито смотрят в спину псионика и, похоже, готовы наговорить ему грубостей.

Вульфгар медленно покачал головой, и, к его удивлению, оба промолчали.

Все четверо подождали, пока паруса окажутся еще ближе, и тогда Киммуриэль объявил:

– Я иду.

– Куда ты идешь? – поинтересовался Калико Гримм. Дроу закрыл глаза и как будто съежился.

– На переговоры, – ответил вместо него Вульфгар.

– Э, постой, что все это значит?

– Терпение, капитан, – сказал Вульфгар. – Когда дроу снова заговорит, мы многое узнаем о тех, кто идет нам навстречу.

Бревиндон Маргастер мерял шагами палубу четырехмачтовой каравеллы, размышляя, как мог дойти до такого состояния, и гадая, сможет ли он сойти с этого пути, сняв магическое ожерелье, содержащее в себе дух самого злобного камбьюна.

Казалось, это так просто. Сорвать ожерелье и швырнуть его в море. Он мог бы это сделать, затем пойти к сестре Инкери и забрать ее ожерелье, а потом и ожерелья других аристократов семьи Маргастер и таким образом избавиться от демонов.

Так просто.

Но руки не двигались, а сомнения становились все сильнее.

Что произойдет с ним, со всеми ними, когда лорды Глубоководья узнают правду о семье Маргастер? Как кто-то сможет их защитить, когда все силы Севера осознают, что Маргастеры вместе с лордом Неверембером отмывали деньги, обкрадывая город на миллионы? Сначала Бревиндону все это казалось забавным – в конце концов, разве нарушение обещаний и обман не были просто игрой? Ведь все и повсюду дают взятки, какой же от этого вред? Кроме того, лорд Неверембер, разрабатывающий схемы вместе с Инкери, был на побережье Мечей одним из самых уважаемых и могущественных людей. Бревиндон, как и многие его ровесники, с рождения привык идеализировать прекрасного Дагульта. Его желала любая женщина, а каждый воин хотел с ним тренироваться.

И что плохого в том, что Маргастеры объединились с Неверембером в создании новой силы для Невервинтера – силы, которая впоследствии могла бы соперничать даже с Глубоководьем? Почему это может быть хуже, чем действующая власть лордов, правящих всем побережьем Мечей к северу от Врат Балдура, за единственным исключением – Лускана, контролируемого пиратами, а если верить слухам, и того пуще?

Оправдания выглядели фальшивыми и неубедительными, и Бревиндон тяжело вздохнул, сокрушаясь, как же до такого дошло. Как получилось, что он ведет флот подлецов и негодяев, поголовно нераскаявшихся убийц, да еще с кораблем гноллов? Как получилось, что армию, брошенную против короля Бренора, возглавили демоны – настоящие демоны, вызванные из Бездны, чтобы устроить резню врагам Неверембера?

Бревиндон даже не мог вспомнить, кто отдал приказ или когда было принято решение выступить против Гаунтлгрима. За первым маленьким шажком следовал второй, потом третий, и вот внезапно они оказались здесь.

Флот только что покинул несчастный Порт Лласт; поселение осталось почти целиком разрушенным, а уцелевших жителей отправили в каменоломни, принадлежащие Дому Маргастер.

«Нельзя вершить великие дела, боясь мелких… неудобств», – произнес в голове Бревиндона голос Асбиила, камбьюна, заключенного в амулете, висевшем на шее Маргастера.

«Нет, не заключенного», – подумал он. Возможно, поначалу так и было, но теперь это слово неверно определяет амулет и отношения между Асбиилом и Бревиндоном. Асбиил появлялся в мыслях по собственной воле, а не по воле Бревиндона. Асбиил мог скрыться от него, но заговоренный амулет больше не был двусторонним барьером.