Лея Стоун - Девушка-волк [litres]

Сказав это, она вышла из машины и поманила меня. Я промокнула глаза рукавом и вышла за ней.

– Я уже говорила, что не фанат сюрпризов?

Я забежала за Сейдж в здание и свернула в наш коридор. Она нетерпеливо махнула рукой.

– Скорее, у нас всего час! – позвала она и посмотрела на часы.

Какого черта? Что-то ждало меня в моей комнате, но у меня только час в запасе, чтобы этим насладиться? Может, торт-мороженое? Или ледяная скульптура… Или, может…

Сейдж распахнула дверь моей комнаты и закричала:

– Сюрприз!

Увидев внутри родителей и Рейвен, я расплакалась.

– Это слезы счастья, правда? Я же правильно сделала? – спросила Сейдж, нахмурившись в недоумении.

Я крепко стиснула ее в объятиях, едва не сбив с ног.

– Не то слово!

Когда я отстранилась, она улыбалась во весь рот.

– Сойеру пришлось умолять отца. Они могут остаться только на час.

Я кивнула. Меня переполняли эмоции. Она повернулась, чтобы уйти, но я потянула ее за руку:

– Нет, останься! Хочу тебя с ними познакомить.

Она просияла.

– Ты уверена?

Я кивнула.

– Абсолютно.

Мы вошли и закрыли за собой дверь. Мама, папа и Рейвен терпеливо ждали меня возле дивана. Папа плакал – он всегда был более эмоциональным. Мама улыбалась, стараясь не выдавать своих чувств, но я видела, как влажно блестят ее глаза. Рейвен с восхищением оглядывала комнату.

– Святые яйца перевертышей, твоя комната потрясающая, – сказала она. Мама бросила на нее многозначительный взгляд, и Рейвен поморщилась. – В смысле, святые лица перевертышей, твоя комната потрясающая.

Заулыбавшись, я врезалась в нее с разбега, сжимая в объятиях. Рейвен пахла лавандой, шалфеем и благовониями – я ужасно по этому запаху скучала. Этот запах означал, что она весь день работала над заклинаниями.

– Черт, я жутко по тебе скучала!

Я отстранилась и представила ее Сейдж.

– А мы уже знакомы, – Сейдж обняла ее, и я нахмурилась.

Рейвен кивнула.

– Она украла твой телефон, нашла мой номер, и мы переписывались, чтобы это все организовать.

Я адресовала Сейдж широкую улыбку. Они с Рейвен начали болтать, и я подошла к отцу, который, когда я его обняла, поднял меня над полом и закружил.

– Я так скучал, малышка!

Даже в двадцать один я все еще оставалась для него малышкой и, вероятно, останусь таковой всегда. Он поставил меня на пол и взял за руки, разглядывая мои лишенные кандалов запястья.

– Ты свободна, – по его щеке скатилась слеза, которую он тут же смахнул.

Я тяжело сглотнула. Я была свободна, но не могла превращаться на глазах у других вервольфов из-за своей «расколотой» трансформации. Но я не собиралась рассказывать ему об этом, так что кивнула с улыбкой, не мешая папе радоваться. Затем подошла к маме – она улыбалась от уха до уха. И пригладила мои волосы, как делала сотни раз прежде.

– Это место тебе подходит, – она оглянулась вокруг. – Вот уж не думала, что когда-нибудь снова здесь окажусь. Я тоже жила в Лексингтоне. В четвертой комнате.

Я удивленно на нее посмотрела и улыбнулась.

– Это круто.

Она наклонилась ко мне и понизила голос:

– Итак… расскажи мне о Сойере.

Я не сдержала широкой счастливой улыбки.

– Он… идеальный. Защищает меня, уважает, невероятно милый. Я даже не ожидала, что он окажется таким хорошим.

Мама усмехнулась.

– Видимо, он весь в отца. Курт Хадсон тоже был хорошим парнем.

Ее лицо потемнело. Она нахмурилась. Я вдруг вспомнила: ее изгнали как раз во время брачного отбора Курта, и мне стало интересно почему. Словно прочитав мои мысли, она бросила быстрый взгляд на отца, который кивнул, а затем вновь посмотрела на меня.

– Мы можем поговорить в твоей комнате с глазу на глаз? Я должна тебе кое-что рассказать.

Стены комнаты вдруг начали на меня давить. Я кивнула.

Черт. Вот он, момент, когда она наконец расскажет, почему их изгнали. Дыши, просто дыши.

Я всегда думала, что папа убил кого-то или сделал что-то очень плохое, раз всю нашу семью изгнали из Города вервольфов. Теперь я наконец узнаю правду.

Мы пошли в мою комнату, и я закрыла дверь. Мама села на кровать, похлопав ладонью рядом с собой. Когда она сидела вот так, перекинув через плечо свои длинные светлые волосы, заплетенные в косу, я не могла не заметить, как сильно мы с ней похожи. Но в ее глазах читалась скопившаяся за годы усталость, из-за которой она казалась старше своих сорока двух, хотя все еще была прекрасна.

Какое-то время мы сидели молча. Затем мама взяла меня за руку и повернулась ко мне.