Алексей Шепелёв - За гранью

— Молодость, молодость… Томас, баллады складываются сами, порой о людях, которые, казалось бы, совсем для этого не подходят. Я не удивлюсь даже, если в балладах прославят в веках моего непутевого внука Гая.

— А он тоже отправляется в поход?

— Нет, он на службе у Ноттингемского шерифа, поэтому никуда не поедет. Кто-то должен следить и за порядком в стране, пока наш король будет сражаться с неверными… Хотя я бы предпочел, чтобы этим занимался отнюдь не Гай. Наши вольные йомены не слишком любят, когда благородные сэры перестают замечать разницу между ними и сервами. Впрочем, пока страной в отсутствии короля будет править сэр Лоншан — я не беспокоюсь… Так что, Томас, меньше думай о балладах, а больше — о рыцарском долге перед сеньором, королем и Родиной.

— Однако, сэр, судя по всему, долг свой вы выполнили сполна. Что вас заставило снова отправится в Палестину?

— Старость, Томас.

— Старость? — юноша ожидал чего угодно, только не этого ответа, и теперь был сбит с толку.

— Именно старость. Силы уходят. Еще пяток лет — и я не смогу уже сесть на коня. А дальше что? Умереть в постели дряхлым старцем, беззубым, слепым с дрожащими руками? Нет уж, я хочу встретить свою смерть, как подобает рыцарю: лицом к лицу, в броне и с мечом в руке. Так что, долг я свой перед наследниками выполнил, можно позаботится и о себе. Лучшие годы своей жизни я провел там, в песках Палестины… Какое было время, какие люди… В Мосуле у меня исповедь принимал сам епископ Гийом, в жизни не встречал лучшего пастыря… Да, если кто-нибудь из вас доживет до старости, вы сможете меня понять… А пока — поторопимся.

Томас молчал, пытаясь справится с нахлынувшими на него под влиянием речей старого рыцаря чувствами. Слишком много необычного он услышал от сэра Роджера. И можно было понять, что и дальше его ожидает немало такого, о чем он сейчас даже и не догадывается. Впрочем, это было приятно. В свите рыцаря он, оруженосец Томас Уэйк скачет навстречу приключениям. Он молод и силен и его жизнь — в его руках. Глупо мечтать в семнадцать лет прославится на весь мир? Может и глупо, но еще глупее — не мечтать…

Сэр Роджер Гисборн не увидел Палестины. Он погиб четвертого октября, во время вылазки мессенцев. Старый рыцарь был одним из немногих, кто не поддался панике и встретил врага с оружием в руках. Рядом с ним сражались его оруженосцы. Даниэля проткнули копьем в самом начале схватки, Питер и Томас бились спина к спине. Подвиг небольшого количества воинов, принявших на себя удар горожан, позволил королю Ричарду остановить бегство своих рыцарей и перейти в атаку. Теперь бежали уже жители Мессены. Увидев, что противников перед ним нет, Томас сразу бросился на помощь своему рыцарю. Но помочь ему уже ничто не могло, хотя старик еще дышал. Сняв с его головы шлем, юноша расслышал последние слова старого воина. Оглядев поле битвы гаснущим взором, сэр Роджер Гисборн прошептал:

— Вот и всё. Да примет меня… Эрво Мвэри… и помилует… Господь…

Король Англии Ричард Первый по прозвищу Львиное Сердце лично принимал в рыцари тех оруженосцев, что отличились в битве при Мессине. Среди них был Томас Уэйк, теперь уже сэр Томас Уэйк.

— Может, отдохнем? — по часам Балиса со времени последнего привала прошло больше часа, а с того момента, как они тронулись в путь — уже почти пять часов. Красное солнце изрядно склонилось к закату, но до сумерек оставалось еще немало времени. Часа полтора, никак не меньше.

Сережка склонил набок лохматую голову и оценивающе посмотрел на капитана.

— Ну, если Вы устали…

Балис заставил себя усмехнутся.

— Я-то не устал, а вот ты…

— А я — немножко. Лучше, пока пойдем. Только…

Мальчишка замялся.

— Что?

— Вы рассказывайте…

Ах да… За своими размышлениями Балис совсем забыл, что начал рассказывать Сережке странные случаи из своей жизни. Про Севастополь рассказал, значит, настала очередь Ташкента.

— Вторая история у меня случилась в восемьдесят четвертом, на преддипломной практике. Проходили мы её в Афганистане…

Вообще-то, проходили практику курсанты много где — разделив на небольшие группы, их раскидали по всему СССР и его верным союзникам. В Афганистан брали лучших, но Балис и был одним из лучших — заместитель командира учебной роты, сержант, отличник боевой и политической подготовки, примерный молодой отец, да еще и внук адмирала — Героя Советского Союза. Разумеется, Ирмантас Мартинович не использовал своё положение для какой-либо помощи внуку, однако, к выпуску каждый курсант был прекрасно осведомлен, какое место в карьере офицера занимает чистая анкета.