Ольга Васильченко - Специальный отдел [CИ]

--Ну как? -- в один голос вопросили Эрик и Злата, хищно подаваясь вперёд.

--Хоть отдышаться дайте, нелюди! -- вяло отозвалась Анна.

--Нет, Злата, ты только посмотри на неё! -- изобразил праведное возмущение князь. -- Сама всё затеяла, а теперь корчит из себя великомученицу!

--Я тебе сейчас покорчу! -- возмущенно завопила чародейка. -- Лучше бы чего-нибудь тонизирующего накапал, целитель!

--Перебьёшься, -- отмахнулся Эрик, -- ты и так уже флакон зелья вылакала.

--Ладно-ладно, я тебе ещё это припомню! -- мстительно пообещала девушка, доставая из сумки сферу с душой.

--Тебе удалось! -- выдохнул маг.

--А ты как думал! -- победно откликнулась княжна Ди Таэ, -- хотя, признаюсь, это не совсем моя заслуга. Похоже, он сам хочет вернуться. Если бы не захотел, мы бы с Арьятой вряд ли его удержали. Я всё-таки стихийный маг, а не шаман. И в мире духов чувствую себя, как корова на льду.

--И что теперь? -- деловито осведомилась госпожа кардинал.

--Теперь будем ловить тело, -- невесело усмехнулась Анна. -- Думаю, завтра на закате он придёт. Душа хочет вернуться обратно и зовёт его с каждым часом всё сильнее. К тому же, у тела есть кое-какое задание, касательно вашей покорной слуги, -- княжна устало прикрыла глаза. -- Злата, на завтра мне будет нужен церковный зал.

Пшертневская утвердительно кивнула -- она договорится.

--...и само собой, никаких лишних глаз, -- добавила Анна.

--Я позабочусь, -- ответила Пшертневская.

--Анна, ты уверена в том, что делаешь? -- тихо спросил Эрик Ди Таэ.

--Глупый вопрос, -- устало откликнулась она, -- нет, Эрик, я не уверена, теперь уже нет. Но я доведу это дело до конца, чем бы ни грозило мне его завершение... -- глаза княжны медленно закрылись, и она расслаблено обмякла в кресле.

--Арьята?

--Да, мастер, -- кивнула ведьмочка, раскрывая телепорт и забирая уснувшую наставницу прочь.

Князь задумчиво смотрел в одну точку. Пшертневская осторожно тронула его за плечо, он накрыл её ладонь своей.

--Знаешь, -- тихо проговорил маг, -- не так давно я понял одну простейшую вещь... Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь -- того, чтобы ждать.

Чернота расходилась ртутными волнами, каменный пол неприятно холодил затёкший бок. Тело не слушалось. Спутанные тонкими кожаными ремнями запястья отдавались тупой пульсирующей болью. Окровавленная майка прилипла к располосованному боку. Глубокие раны, вспоровшие кожу до самых рёбер, горели так, будто туда вливали расплавленное серебро. Радислава тяжело обвалилась на спину и со стоном вытянула ноги. Она не знала сколько времени прошло с того момента, как её выволокли из кабинета Хунты и швырнули в каземат. Она не знала, сколько вообще провела в инквизиции. День, два... вечность. Эх, Один, одноглазый висельник, повелитель волков, хранитель скальдов, так-то ты заботишься о своих... Оборотничка до крови закусила губу. Острые верхние клыки окрасились алым.

...Встать!.. -- приказала она себе. -- Встать, я сказала!

Сразу подняться не получилось. Пришлось откатиться к стене и для начала сесть, привалившись к ней спиной. Девушка поднесла к лицу спутанные кожаными полосками запястья. Глупцы, они думают, что накачали оборотничку закрепителем ипостаси и это панацея... Ха, и трижды Ха! Да, она вряд ли сможет сейчас перекинуться, зато, благо, клыки у неё всегда при себе.

Радислава впилась зубами в сыромятные ремни, пропитавшиеся кровью. Сначала её едва не стошнило, а потом накатило острое чувство голода. Спустя пару минут оборотничка дожёвывала последний кусочек ремня.

...Что ж, для начала и это сойдёт... -- мысленно хмыкнула она, вспоминая, что ей приходилось есть и куда более неприятные вещи, че пропитанная собственной кровью сыромятная кожа.

Дожевав ремень, Радислава принялась зализывать израненные запястья. Эх, жаль, бок зализать не получится. Она просто физически не сможет так изогнуться. Девушка морщилась каждый раз, как шершавый язык касался глубоких ссадин, и те отдавались щиплющей болью

...Ничего, казак, терпи, атаманом будешь... -- мысленно повторяла она любимую присказку наставника.

А сейчас главное дождаться, пока откроют дверь камеры. Пусть и одурманенная, она всё равно остаётся оборотнем.

А солнце над городом медленно клонилось к закату, выкрашивая небо в багрово-огненные тона с примесью тёмных, чуть позолоченных по краям туч.

Анна, сломя голову, летела по Новой галерее собора Святого Матяша, ежесекундно оборачиваясь. За ней почти бесшумно неслась тёмная фигура, закутанная в пилигримский плащ.