Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Кагманец устало вздохнул.

— Хорошо, я понял.

— Так, а теперь, пожалуйста, разъясните для тех, кто пока ничего не понял, — попросил Балис. — Полагаю, я не один тут такой непонятливый.

— Я тоже ничего не понял, — признался благородный сет, — но никакие объяснения мне не нужны. Я не вижу, чтобы вы злоумышляли против Императора, а в остальном полагаюсь на проницательность наставника Огустина. То, что он признал достойным, не может быть дурным. Я давно понял, что вы не говорите мне всей правды, но считаю, что не вправе требовать вашего доверия. До тех пор, пока ваша цель достойна и благословлена Иссоном, а что может быть достойней, чем вырвать из лап мерзавцев похищенных детей, я готов оказать вам содействие, которое обещал ранее, если есть на то ваше согласие.

— Мы ценим твою помощь и твоё благородство, уважаемый Олус, — с лёгким поклоном ответил тёмный эльф. — Мы рассчитываем на неё и в дальнейшем. Что же до нашей откровенности, поверь, существуют тайны, которые лучше хранить в себе, нежели открывать даже самым близким друзьям. Лучше для всех.

Олус Колина понимающе кивнул: у него самого были такие тайны, которыми он не хотел бы ни с кем поделиться.

— Замечательно, — произнёс Балис. — Я очень уважаю Огустина, очень ему благодарен, но, уж извините, считаю, что любой может ошибаться. Я вполне доверяю Наромарту, но всё-таки хочу понять: получается, что Женя — мёртвый?

Показалось, что во взгляде эльфа промелькнула хитрая усмешка.

— Тебе не кажется, что я тоже мог задать подобный вопрос, ещё на Дороге? И не по отношению Жени.

— Я бы честно ответил…

— Что ответил? Честно бы ответил: "Не знаю". Ты удовлетворишься, получив такой ответ от меня сейчас?

— Пожалуй, нет, — сокрушенно признался Гаяускас. Умел Наромарт простые и очевидные вещи сделать вдруг сложными и непонятными, этого у него не отнимешь.

— Но я могу сказать больше. Мирон, ты, Саша, Серёжа — живые, в этом у меня нет ни малейших сомнений. Что же касается Жени, то он — не живой, но и не мертвый.

— Так не бывает, — убежденно заявил Сашка.

— Разве? Что есть жизнь?

— Ну… — вопрос явно оказался для казачонка слишком сложный.

— Жизнь есть способ существования белковых тел, — отчеканил Балис формулировку из курса марксистско-ленинской философии. Не потому, что считал её правильной, а просто чтобы посмотреть, как подействует на эльфа всесильное и всепобеждающее учение. Подействовало не лучшим образом: Наромарт скривился, словно раскусил целый лимон.

— Ужас… Но пусть хоть так. Если это, как ты говоришь, способ, то разве не могут быть на свете и другие способы существования… белковых тел?

На этот счёт курсантам ничего не говорили, а самому развивать идеи Маркса и Ленина Гаяускаса никогда не влекло. Похоже, что не только его одного. Истолковав всеобщее молчание как знак согласия, эльф завершил:

— Именно это его состояние определил тогда в изонистском приюте архимаг.

— Значит, в любой момент нас могут разоблачить? — нахмурился Мирон. — Перспектива очень неприятная. Мне кажется, Наромарт, что ты должен был нас предупредить заранее.

— Это не так просто, как ты думаешь. Сейчас бы архимаг ничего подозрительного в Жене не заметил.

Тут уже и сам Женька удивился до крайности. Это было что-то совсем новенькое.

— Это почему же?

— Волшебное кольцо. Оно оберегает Женю от опасностей. Конечно, оно не всесильно, но может многое. Такое же кольцо есть и у Анны-Селены.

— Так вот почему они не боятся света и отбрасывают тень, — догадался Йеми.

Эльф кивком подтвердил правильность этой мысли.

— И всё же я не был бы уверен в полной безопасности: инквизиторы наделены от богов большими возможностями.

— А я и не уверен. Повторяю, кольцо не всесильно. Но распознать, что мы не те, за кого себя выдам, можно не только из-за Жени. У всех нас есть свои уязвимые места.

Мирон кивнул: эльф снова был прав. Повисла томительная пауза.

— Ну что, если все вопросы выяснены, то давайте вернемся к постановке лагеря. А то уже почти стемнело, а у нас ничего не готово, — предложил Наромарт.

Облегченно вздохнув, все хотели, было, вернуться к своим делам, но тут словно прорвало Женьку.

— Всё, расходимся! Представление окончено.

— Женя! — в возгласе эльфа не было гнева, только боль и огорчения.

А мальчишка и не хотел сказать ничего больше. Но, произнеся первое слово, вдруг почувствовал, что не может остановиться. Слова теперь шли помимо его воли, словно говорил кто-то другой, а сам он стоял где-то в стороне, слушал и не мог ничего сделать.