Олег Будилов - По дороге к высокой башне. Часть вторая

Перед уходом я еще раз взглянул на вывеску, чтобы запомнить название веселого дома. При разговоре с купцом оно может мне пригодиться.

Забившись в темный угол между палатками, я достал из кучи хвороста меч, завернул его в холстину и поспешил на поиски нужной лавки. Не сразу, но я ее нашел. Если бы зазывала не сказал мне про нее, никогда бы не подумал, что здесь можно было взять деньги в долг. Я постучал в хлипкую дверь и вошел в темную узкую комнатушку. Уж, не знаю, торговал ли купец настоящим товаром, но на прилавке ничего не оказалось кроме глиняной плошки, в которой застыл оплывший свечной огарок. Хозяину на вид было лет семьдесят. Видимо правду говорят, что тех, кто дает деньги под проценты боги к себе не ждут. Старик уставился на меня белесыми выцветшими глазами и хлюпнул большим, как у цапли носом.

- Чего надо, - грубо спросил он.

Я сунулся к прилавку и затараторил, - прости, господин, хозяин послал. Проигрался до нитки в доме "Веселая вдова" и заплатить не может. Если деньги не отдаст, совсем плохо будет. Его наружу не выпускают, так он меня послал. Не возьмешь ли меч под залог?

Я развернул холстину и сунул ему оружие под нос.

Конечно, купец мог бы выгнать меня вон или сдать городской страже, но не зря я заранее расспросил зазывалу. Люди, состоящие при веселых домах, точно знали кто в городе особенно жаден до денег. Конечно, нормальный торговец никогда не взял бы дворянский меч у простолюдина, но те, кто привык давать монеты в долг, были не особенно щепетильны в таких вопросах. Даже, если барышник решил, что оружие краденное, вида он не подал. Старик потянулся к мечу, вытащил его из ножен, внимательно осмотрел со всех сторон и проворчал.

- Даю пятнадцать монет. Через неделю твой хозяин должен будет вернуть двадцать.

Это был настоящий грабеж, потому что такой меч стоил не меньше сорока, но деваться мне было некуда, и старый мерзавец это очень хорошо понимал.

- Хозяин просил двадцать, - плачущим голосом забубнил я, - накиньте, дяденька, а то он меня убьет.

- А мне, что за дело, - буркнул старик, - бери, сколько говорю или ступай прочь.

Я тяжело вздохнул и протянул руку за серебром.

Для человека в моем положении пятнадцать монет - это целое состояние. Конечно, можно было купцу и жезл предложить, но тогда бы он точно позвал стражу. В военном лагере я слышал ни одну историю о том, как воины продавали или оставляли под залог мечи, но никто из них никогда добровольно не расстался бы с магическим артефактом. Все об этом знали, так что и рисковать, понапрасну не стоило.

Ну что же теперь я мог купить себе все, что нужно. В лавке подержанных вещей я приобрел куртку, одеяло и дорожную сумку, а у кузнеца взял котелок, несколько крючков для рыбалки, шило, длинный нож и маленький топорик. На оставшиеся деньги я купил себе еды, отложив несколько медяков на черный день.

К привязанной лодке я возвращаться не стал. Кто знает, что взбредет в голову местным рыбакам? Многие смотрели на меня с подозрением и запросто могли донести на странного незнакомца городским властям. Поговаривали, что речные добытчики могли без ошибки отличить ворованную лодку от собственной. Пусть себе плоскодонка остается там, где я ее привязал. Может быть, достанется какому-нибудь хорошему человеку. Тем более что все свое нехитрое имущество даже моток жилки, из которой я сделал самодельную удочку я сразу забрал с собой.

На мосту стража не обратила на меня никакого внимания. Идет себе молодец по своим делам и ладно. Внешним видом я ничем не отличался от множества молодых мужчин, которые в этот час возвращались в квартал бедняков. Многие шли с пустыми руками так и не найдя в городе сезонной работы, а кто-то тащил с базара купленную по дешевке требуху или мешок картошки.

В этот раз я без труда вышел к затерянному в чаще заброшенному святилищу. То ли боги опять помогли мне, то ли я сам настолько хорошо запомнил дорогу, что теперь мог найти потайное место даже с завязанными глазами. На поляне все оставалось в том же виде, как в тот день, когда мы с Ругоном и владыкой ушли в столицу. Чернело старое кострище, рядом с ним высилась кучка неиспользованного валежника, а у самого входа в подземелье притулилась маленькая кривобокая корзинка, которую изнывая от безделья, я когда-то сплел из ивовых прутьев.

"Неужели все?" - подумал я и опустился на сырое вросшее в землю бревно, - "здесь Марон не сможет дотянуться до меня. Никакие деньги, никакие угрозы не помогут его ищейкам разыскать древний храм".