Екатерина Коновалова - Сколько стоит корона [СИ]

-- Лорд Дрог -- верный подданный его величества, -- сказал Дойл вслух, -- не думаю, что король откажется выслушать его дочь.

Они подошли к дверям малого тронного зала, где находился сейчас король, и Дойл, чуть наклонив голову, добавил:

-- Вот мы и на месте. Идите, просите справедливости, нимфа, а главное, -- не обращая внимания на охрану у дверей, он взял пальцами девушку за подбородок, невзирая на ее дрожь и жалкие попытки сопротивления, притянул к себе и прошептал: -- Будьте благоразумны и не ходите одна по незнакомым местам, -- после чего коротко властно поцеловал в губы и отпустил.

Майла отпрыгнула от него, словно ужаленная змеей.

-- Милорд! -- воскликнула она в ужасе. -- Милорд, я уж было сочла вас благородным человеком!

Дойл рассмеялся -- пряный вкус ее губ разом привел его в отличное расположение духа:

-- Для меня это было бы тяжким оскорблением. Идите же к королю. Пропустить, -- приказал он, и стражник открыл перед напуганной девушкой тяжелую дверь.

Посмеиваясь, Дойл пошел прочь -- в самом деле, ужас в глазах нежной, милой девушки лучше любого зеркала отражал его уродство и поворачивал нож в слишком старой ране, а потому ему стоило занять себя более подходящими делами, чем светская беседа.

Прошло несколько дней, за время которых настроение Дойла превратилось в отвратительное. Ему удалось вовремя и почти без труда предотвратить весьма бездарно составленный заговор, во главе которого стояла бывшая обиженная любовница короля, вознамерившаяся отравить королеву. Королеву Дойл не любил, но надеялся, что она родит сына и наследника престола, поэтому охранял. Зачинщицу и ее помощников он отправил на плаху, не ставя брата в известность -- он бы только лишний раз расстроился, подивился бы злобе человеческой природы и, возможно, даже захотел бы помиловать "оступившуюся бедняжку". Нет уж, спасибо, практика показывает, что самый безопасный враг -- это обезглавленный враг.

Однако расследование заговора ни на йоту не приблизило его к основной цели -- к поиску способов давления на ведьм. Кроме того, Шило принес ему тревожные известия: в кабаках, притонах и на площадях люди заговорили о том, что в столицу прибыла одна из сильнейших ведьм своего поколения.

Это можно было бы списать на обычные бабьи сплетни и слухи, но Дойл не мог себе этого позволить. Лучше было быть настороже - чем упустить ведьму. Тем более, что было неизвестно, как она выглядит, под какой личиной скрывается и чего хочет. Правда, с последним пунктом было практически однозначно понятно - власти. Во все времена и во всех странах ведьмы желали заполучить власть, чтобы открыто, не таясь творить свою магию. А значит, Эйрих был в опасности - снова.

Если бы речь шла о врагах, подкрадывающихся к королю с мечом, с отравленным вином, со злодейскими планами измены -- Дойл бы не переживал. Он умел справляться с тем, что касалось интриг и войн. Но магия была за пределами его возможностей. Злые языки не раз называли его колдуном, продавшим душу силам зла, но он не владел и искрой магии, и, кроме того, знал, что против волшебства сталь не всегда может помочь.

Состоялся последний в этом году турнир, и уже этим вечером начиналась целая череда пиров и приемов -- король праздновал конец удачного, благополучного, благословенного года с размахом.

-- Милорд, -- полузадушенным шепотом сказал Джил сзади, отвлекая Дойла от его мыслей,-- вам пора одеваться на пир.

Он обернулся так резко, что мальчишка с испугом отпрыгнул назад, врезавшись спиной в столбик кровати. Дойл вздохнул и сказал мягче, чем собирался:

-- Так подавай костюм.

Джил закивал и бросился собирать наряд. Дойл не стал дожидаться его неуклюжей помощи и оделся сам, только вот сапоги надевал мальчишка -- как Дойл бы ни старался, он не сумел бы дотянуться до своих ступней и обуться.

Зеркала у Дойла отродясь не было, но он и без него знал, что парадный костюм сидит на нем куда хуже, чем доспехи -- королевский кузнец знал свое дело и ковал броню точно по фигуре Дойла, чтобы ничто в бою не мешало ему. А вот королевский портной, похоже, задался целью как следует его разозлить -- каждый новый костюм был неудобней предыдущих и лучше предыдущих подчеркивал все изъяны своего владельца. Почесав шею под жестким воротничком, Дойл прошипел:

-- В тюрьму брошу скотину.

На самом деле, конечно, не бросит -- Эйрих обожал этого портного и сильно расстроился бы, окажись он в тюрьме.

-- М-милорд! -- раздалось сзади.